Живи, Алонзо. Михаил Игоревич Бушай

ую часть ветки и стал тянуть на себя. Послышался треск.

      – “Abbastanza”! (хватит). Вы сломаете её, – наблюдая за происходящим, крикнул Алонзо.

      Никто не хотел уступать и в какой-то момент ветка сломалась.

      – Ну вот, я тебе говорил отдать мне меч.

      – Я первым его нашёл.

      – А я первым поднял.

      Анджело дал руку парню с вымазанным от падения лицом.

      – В следующий раз будем сразу решать чьё оружие.

      – Bene (хорошо).

      Ребята развернулись и пошли обратно.

      – Мне пора домой.

      – Давай ещё поиграем.

      – Не могу, Анджело, потом ещё работать. Это тебе можно гулять сколько хочешь.

      – Я не виноват, что у меня такие родители… Зато, ты можешь работать не полный день. У некоторых даже такой работы нету, Алонзо.

      – Знаю, – с улыбкой ответил он другу.

      – Ладно, давай. Завтра, как обычно, возле фонтана “Desideri” (Желания).

      – До завтра, Анджело.

      Ребята попрощались и Алонзо пошёл домой. Они жили вместе с матерью, в небольшом помещении одного из домов, владельцем которого был друг отца Анджело.

      – Алозно, почему так долго?

      – Прости, мам, мы должны были догнать парня, он украл наш…

      – Хватит! Сколько раз я тебе говорила, приходить тогда, когда я тебя зову.

      – Анджело сказал…

      – Анджело не нужно работать. Он родился в обеспеченной семье, его родителям не нужно думать – как прокормить себя и детей. Поэтому, когда я тебя зову – ты сразу приходишь домой, ясно?!

      – Capito. (Я понял).

      – Садись, ешь пока не остыло.

      Алонзо сел на деревянный стул и стал тянуться к тарелке с едой.

      – Стой! А помолиться?

      Мальчик упёрся локтями об стол и сложил руки вместе. Прочитав “Nostro padre” (Отче наш), он подвинул тарелку к себе и оторвал кусок лепёшки, пропитанной оливковым маслом, верх которой украшали пару кусков помидоров и…

      – Сыр! Мама, где ты взяла сыр?

      – Знакомая поделилась, к ним родственники приехали из Неаполя. Вкусно?

      – Да, очень – довольным голосом отвечал мальчик, – спасибо.

      – Ешь на здоровье.

      Комната была пропитана запахом хлеба, оливкового масла и бедности. Алонзо ел и смотрел на маму. Её чёрные, вьющиеся волосы покрывали смуглые плечи, а взгляд, полный усталости, был устремлён в маленькое окошко, откуда доносились то разговоры, то звук периодически проезжающих повозок. Тяжело вздохнув, Аньезе повернула голову и посмотрела на сына.

      – Не грусти, мама. Когда я вырасту, стану оперным певцом и мы будем есть сыр каждый день, даже несколько раз в день!

      – Обязательно, сынок, – едва улыбаясь, ответила она.

      – Я серьёзно, вот увидишь.

      Не успев пережевать, Алонзо стал ногами на старый стул и начал петь:

      – Солнце всходи-и-и-т и заходи-и-и-т,

      А я всё жду-у-у, тебя одну-у-у,

      И сколько дней, пройдёт не знаю-ю-ю,

      Дожду-у-у-сь тебя или умру-у-у.

      – Алонзо хватит, – засмеявшись, прервала его мама. – Что это за песня? Где ты её услышал?

      – На поле, её пел Анастасио… Почему ты засмеялась?

      – Думаю, если ты будешь учиться этому самостоятельно, то максимум где сможешь выступать – это рядом с Анастасио на поле, – улыбаясь, ответила молодая женщина.

      – Ну мам! Я буду петь в La Scala.

      – Где это?

      – Самый знаменитый оперный театр в Милане.

      – Конечно будешь, – с улыбкой ответила она.

      – Тогда нам нужно…

      – Хватит, садись ешь, мы уже должны идти на работу.

      Энтузиазма, с которым мальчик рассказывал планы на будущее, и след простыл. Доедая последний кусок, Алонзо сгрёб краем ладони оставшиеся крошки и поднеся тарелку вверх, закончил свой обед.

      – Grazie, mamma. (Спасибо, мама)

      – Prego. (Пожалуйста).

      Мама убрала тарелку со стола и дала Алонзо два яблока, перевязанных в платке, а сама взяла оплетённую лозой бутылку воды. Посмотрев на сына, она потянулась рукой куда-то в верхний угол и достала кепку. Одев её на голову мальчика, поставила бутылку на пол и стала перед маленьким, затуманенным от старости зеркалом, в котором едва можно было видеть своё отражение. Поправив волосы под платком, она опять взяла ёмкость с водой и вместе с сыном вышла из дома.

      Идя вдоль улицы, вымощенной камнем, Аньезе периодически приветствовала мимо проходящих людей. Алонзо, едва поспевая за шагом матери, тоже здоровался, только тихо, повторяя:

      – “Buon pomeriggio” (Добрый день).

      Спустя несколько минут, раздался голос:

      – А кто это у нас идёт в обед на работу? Настоящие итальянцы работают с утра до ночи.

      Алонзо увидел