Крик шепотом. Эльвира Ивановна Сапфирова

врач. Меня выгнали.

      – И что потом бабуля сказала? – нетерпеливо спросил Иван.

      – Что врач нашла у нее какую-то печень. Теперь сокрушается, что век прожила и слыхом не слыхивала ни о какой печени, а теперь она откуда-то появилась. Так расстроилась, что легла, отвернулась к стене и молчит целыми днями. Понимаешь, страшно мне.

      Иван улыбнулся, молча, закурил и посмотрел в окно.

      – Да пойми ты, – наконец, рассерженно заговорил он, – не устроишься ты никуда без документов!

      –Ты же устроился! – всхлипывал мальчик.

      –Я пробивался в разруху, сразу после войны, больше десяти лет назад! А теперь… Время другое!

      Докурив папиросу, бросил:

      –Все, не хлюпай носом, как девчонка! Думай! Что-нибудь придумаешь. Выкручивайся, приспосабливайся, живи! .Думай! Всем трудно, ты не один такой.

      Так и поехал Геннадий назад со своим чемоданчиком.

      Глава 6

      Он не стал ни о чем спрашивать племянницу, поднялся, помог снять пальто.

      –Ну и хорошо, что приехала, – сказал он заботливо. – А Гера знает, что ты поехала ко мне?

      И сдерживаемые слезы вдруг сами полились ручьем. Девочка судорожно всхлипывала и ничего не могла ответить. Геннадий обнял ее и ласково похлопал по плечу:

      –Ну, ну, успокойся!

      Они были одного роста, и разница в двенадцать лет никак не сказывалась на их дружеских отношениях. Он все понимал. Но чем помочь?! Одно он точно знал: выгнать одинокого, доведенного до отчаяния ребенка он никогда не сможет, но и прокормить ему тоже будет не по силам. Пусть решает сама.

      Размазывая слезы по щекам, Лена села на стул, вздохнула, глядя озабоченно на дядю, и улыбнулась.

      –Понимаешь, я всем приношу несчастье, всем, – всхлипнула опять она, – они все ругаются и ругаются из-за меня.

      Гена ласково улыбнулся:

      – С чего это ты взяла?

      И Лена, шмыгая и плача, рассказала о драках, о постоянных спорах, как надо ее воспитывать. Лилась затаенная боль и обида, страх и презрение.

      Всю зиму отец с маниакальной настойчивостью воспитывал в ней, козе высокомерной, как он говорил, человека. Каждый вечер одно и то же: «Учись, ни на кого не надейся! И на мужа тоже! Будь Человеком!»

      Она и так старается, но причем здесь муж? Непонятно. Она не собирается замуж. Даже смешно. К ней часто приходят мальчишки и девчонки. Так ведь это же друзья! А после того как вечером пришел Сережка Параскевов за заданием по алгебре, баба Катя, ехидно смеясь, спросила, уж не собирается ли она замуж за грека? Погрозила пальцем: « Бачишь, яка шустра! Не спеши, казаков, слава Богу, хватает.»

      После слов бабушки Лена долго стояла перед зеркалом. За последний год она действительно выросла. Фигура, как у мамы, только размер ноги меньше, и верхняя губа не такая красивая, а глаза смотрят слишком по-детски прямодушно и наивно. Вроде и взрослая, и все-таки ребенок. Но отец все пилит и пилит и ее, и Геру.

      –Ну, вот скажи, зачем он так!

      Геннадий слушал, не перебивая, кивал или опускал голову, будто ему было стыдно перед этим ребенком, а когда поток излияний иссяк,