Икс. Место последнее. Йон Айвиде Линдквист

забраны мощными решетками. Когда хозяйка услышала, что букет предназначается Эрнесто, она воскликнула: «Ay, pobrecito»[22], добавила еще несколько цветков и попросила передать привет.

      – Ты и так помог больше, чем я ожидал, – сказал Томми Томасу, когда они снова оказались на площади. – Особенно сейчас, когда я не могу тебе заплатить. А Эрнесто… он или заговорит, или нет.

      Томас покосился на большой букет у Томми в руках, из-за которого тот выглядел как излишне восторженный жених.

      – Разве ты не собирался в Вэртахамнен? К Семтекс-Янне?

      – Да, но…

      – Это опасно.

      Томас обвел взглядом площадь, ветер усилился. Двое молодых парней шли, согнувшись почти вдвое и натянув шапки так, что невозможно было разглядеть их лица.

      – Я вот о чем думаю, – сказал Томас. – Сейчас много пишут о нынешней молодежи, их проблемах и о том, как в двенадцать лет становятся преступниками. И почти ничего не пишут об альтернативах. Тех, кто предлагает что-то другое.

      – Как твой боксерский клуб.

      – Ты сам это сказал. Вот написал бы о нем что-то стоящее тот, кто умеет писать, и туда бы пришло больше подростков, и у них был бы шанс, verdad[23]?

      – Не могу ничего гарантировать, решать будет шеф новостей. Но обещаю сделать все, что от меня зависит.

      – Тогда пойдем.

      Они молча шли плечом к плечу к северной части площади, а ветер терзал бумагу, в которую были завернуты цветы. Когда они вернулись в северный квартал, Томми спросил:

      – Ты и правда считаешь, что я хорошо пишу?

      Томас недовольно причмокнул.

      – Не напрашивайся на похвалу, Томми. Это некрасиво.

      – Плевать я хотел, красиво это или нет. Я стар, мне нужно ободрение.

      – Ты лучший, Томми. И сам это знаешь.

      – Gracias.[24]

      – De nada.[25]

      Уже на выходе из лифта на двенадцатом этаже слышался запах болезни и смерти. С прошлого посещения Томми помнил, что все квартиры от одиннадцатого этажа и выше населяют родственники и друзья Эрнесто, а сам он восседает в четырехкомнатной квартире на пятнадцатом этаже. Каким-то образом Эрнесто устроил так, что лифт доходил только до двенадцатого этажа. Очевидно, эта система все еще работала, так что дальше Томми и Томас пошли по лестнице.

      На следующем этаже открылась дверь, и мощный мужик с такими же мощными усами вышел и преградил им путь, взявшись за перила по обе стороны лестницы. Томас посмотрел на Томми, тот покачал головой. Во-первых, он хотел избежать стычки, а во-вторых, знал, что, хоть мужик и походит на неторопливого кофейного плантатора, эта внешность обманчива. Это был один из телохранителей Эрнесто по имени Мигель, но все называли его Muerte[26]. Томми вспомнил, что у Мигеля были проблемы с зубами и он собирался удалить несколько штук, чтобы поставить коронки.

      – Здорóво, Мигель, – сказал Томми и показал на собственные передние зубы. – Отлично вышло.

      Мигель насупился, отвел голову назад, внимательно рассматривая Томми. Затем глаза его сузились, и он кивнул. Вспомнил.

      – А я не очень доволен, – ответил он. – Чешутся иногда.

      – Можно

22

Ох, бедняжка (исп.).

23

…правда? (Исп.)

24

Спасибо. (Исп.)

25

Не за что. (Исп.)

26

Смерть (исп.).