Мертвая страна. Разгар. Терпилы. Немного истории. За что фобят русских. Ноэми Норд

мертвым, умолял Нону не кричать. Но ее крик продолжался.

      Я думал, что нам всем пришел конец, и делал вид, что умер, но видел все.

      Солдаты загородили выход столами, два моих друга хотели пролезть снизу под ними, но их поймали и каждому всыпали так, что они долго после этого не могли сидеть.

      Вдруг Грач, самый старший из нас, метнул бутылку кефира в одного из солдат. Она разбилась о каску, все лицо перепачкалось.

      Пока солдаты разглядывали своего грязного друга, мы все бросились к выходу. Солдаты – за нами, но поймать могли только девочек.

      Меня с Ноной на руках тоже догнали, пнули по ногам, мы упали, я не мог шевелиться и видел, как наши убегали из аэропорта.

      Среди всех был Хачик Закарянц. Он все снимал на камеру. Он вместе со всеми хотел уйти на поле, но тут в него попала пуля, и он упал.

      Потом Нону, моего друга и меня увезли на скорой в больницу.

      У меня была переломана нога в двух местах. Три раза в меня попадали резиновые пули, от которых до сих пор на теле остались следы.

      В больнице меня заставили подписаться, что я упал с дерева, а у Ноны в машине требовали подписать, что мы начали драться первыми и кидали в солдат булыжниками.

      От боли Нона ничего не понимала, сказала, что подпишет потом. Но потом мы втроем убежали из больницы и оставили себе на память шесть костылей.

      У Ноны после такого бегства нога срослась неправильно, она стала хромать, но зато мы избежали пыток в больнице и ничего не подписали.

      Потом на нас объявили облаву, и мы сейчас скрываемся здесь, на площади.

      Не боюсь, что за мой рассказ мне будет плохо.

      Я видел Звартноц в июле. Страшнее этого ничего быть не может.

      – 4-

      Я принялась за большой очерк об армянском сопротивлении.

      Жила вместе с голодовщиками под шатром и все никак не могла уехать от этих отважных ребят и оторваться от важных событий, не дождавшись великого праздника свободы.

      Думалось: «Вот, оно, Начало!»

      В первую же ночь в лагере кто-то изрезал ножом мои кроссовки.

      Кому – то очень не хотелось, чтобы я осталась в лагере голодовщиков.

      О провокаторах говорилось много.

      – Прокуратура хочет вызвать ОМОН, чтобы нас разогнали. Им нужен повод. Но мы теперь сами следим за порядком.

      Везде была идеальная чистота, ни фантика, ни окурка, площадь тщательно подметали, подозрительных незнакомцев выпроваживали.

      Рассказывали:

      – Когда у нас была забастовка, к девочкам на ступеньки присела солидная, хорошо одетая дама. Вела себя спокойно, но когда мимо проходили туристы, она вскакивала и начинала ругаться матом, чтобы про нас плохо подумали. Мы ее выгнали. Такие женщины сидели еще в нескольких местах.

      – Даже воры во время забастовки объявили свою забастовку. От их имени выступил главный и сказал, что в это время никто не будет красть. Но несколько краж все -таки случилось… Потом сами воры нашли тех, кто крал, оказалось, что это были провокаторы