Города и годы. Константин Александрович Федин

поощряла и насмехалась, отступала, когда спортсмен замахивался, и наваливалась, когда он бросал мяч в цель.

      Голова, торчавшая в центре мишеней, – со стежками небрежного шва на низком лбу, с выпяченными карими глазами на густо-синем лице, покрытом короткими бритыми ростками волос, – эта голова привлекала особую симпатию публики, и в нее летели мяч за мячом. А она, запрокинувшись, скрывшись, снова и снова подымалась на упругом железном пруту и тупо вперяла свой карий безумный взор в гогочущую потную толпу.

      К голове обращались ласково, фамильярно, панибратски:

      – Карлочка, Карлуша, Карлик.

      И над ней висела доска:

      ЗВЕРСКИЙ УБИЙЦА,СТРАШНЫЙ БАНДИТ,ДНЕВНОЙ ГРАБИТЕЛЬ ИЗНАМЕНИТЫЙ ИСТЯЗАТЕЛЬ ЖЕНЩИНКАРЛ ЭБЕРСОКС.

      НЕГОДЯЮ ОТТЯПАЛИ БАШКУ

      В НЮРНБЕРГЕ

      – Что это? – опять вскрикнул Андрей.

      – А это спорт, – спокойно раздалось над его ухом.

      Он не сразу понял, кто произнес эти слова, и не сразу догадался, что они были сказаны по-русски. Значит, у него вырвались тоже русские слова?

      – Познакомимся. Я здешний студент, моя фамилия… впрочем, это не важно. Вы и ваш приятель приглянулись мне: я давно наблюдаю, как вы зеваете на это столпотворение.

      Прищуренные, немного усталые глаза смотрят насмешливо и покойно, рот подергивается как будто неуверенной улыбкой.

      Студент пожимает руки Андрею и Курту.

      – Вы немец? – живо обращается он к Курту. – Прекрасно, будем болтать по-немецки. Вашего друга настолько ошарашило развлечение у этого балагана, что он даже побледнел.

      Андрей старается заглянуть в глаза Курту и говорит:

      – Во всяком случае, дети так не развлекаются.

      Курт пожимает Андрея за локоть, точно успокаивая его, и приглядывается к новому спутнику.

      Тот говорит, мало заботясь о том, слышен ли его голос:

      – Спорт, как известно, – физическое воспитание. Но сколько мудрости проявил балаганщик, соединив полезное с возвышенным! Восхитительно! Таким способом вы не только разминаете мускулатуру застоявшемуся ландштурму, но и оттачиваете его моральное чувство, укрепляете правосознание и прочее. А чтобы все это не было до смерти скучно, пилюлю золотят пикантнейшим намеком: истязатель женщин, да еще не просто, а – знаменитый! Вот она – змеиная мудрость! Какой простор воображению приказчика от Тица! Ни одна японская картинка не раззадорит так его фантазии, как эта коротенькая строчка: знаменитый истязатель женщин! Главное – вся эта история проникнута патриотической идеей, идеей воспитания граждан в духе государственности.

      – В самом деле отвратительно! – поежился Андрей.

      – Ха-ха, если бы я не был в хорошем расположении духа, – засмеялся Курт, – я отдул бы вас, коллега.

      – За что?

      – За обобщения. Шарлатан устроил приманку для дурковатых людей, а вы несете что-то о государственности.

      Студент прищурился, пожал плечами. По его лицу все время блуждала улыбка, но