Предложение джентльмена. Джулия Куин

быть, пожалеете мою бедную, многострадальную матушку и отведете моего дорогого братца к алтарю?

      – Он меня об этом не просил, – шутливо ответила Софи.

      – Ты что, выпил лишнего? – сердито бросил Бенедикт.

      – Ну что ты, я совсем не пил, – весело проговорил Колин, – однако всерьез подумываю над тем, чтобы исправить это упущение. Выпивка может оказаться единственным средством, позволяющим сделать этот вечер сносным.

      – Если эта выпивка заставит тебя убраться с моих глаз долой, она тоже окажется единственным средством, которое поможет сделать этот бал сносным, – заявил Бенедикт.

      Колин ухмыльнулся, весело отсалютовал и был таков.

      – Приятно видеть, когда братья так сильно любят друг друга, – прошептала Софи.

      Бенедикт, рассерженно наблюдавший за тем, как брат исчезает в дверях, снова переключил свое внимание на нее.

      – И это вы называете любовью?

      Софи вспомнились Розамунд и Пози, вечно подкалывающие друг друга, причем отнюдь не шутливо.

      – Да, – решительно ответила она. – Совершенно ясно, что вы жизнь за него отдадите. А он – за вас.

      – Думаю, что вы правы. – Бенедикт сокрушенно вздохнул, но тотчас же, улыбнувшись, заметил: – Хотя мне страшно не хочется в этом признаваться. – Прислонившись спиной к стене, он скрестил руки на груди, изображая человека, умудренного опытом. – А скажите-ка мне, у вас есть братья или сестры?

      Помешкав, Софи решительно ответила:

      – Нет.

      Одна бровь у Бенедикта изумленно поползла вверх. Склонив голову набок, он заметил:

      – Интересно, почему вы так долго думали, прежде чем ответить на мой вопрос? Мне кажется, ничего сложного в нем нет.

      Софи отвернулась, пряча глаза. Ей всегда хотелось иметь семью. Откровенно говоря, это было ее самым сокровенным желанием. Отец никогда не признавал ее своей дочерью, даже когда они оставались с глазу на глаз, а мать умерла при родах, давая ей жизнь. Араминта шарахалась от нее, как от прокаженной, а Розамунд с Пози никогда не были ей сестрами. Пози периодически выказывала ей дружеские чувства, но даже она постоянно обращалась к Софи с просьбами: то подшить платье, то сделать прическу, то почистить туфли.

      И хотя Пози в отличие от матери и сестры не приказывала, а просила, Софи понимала, что отказа она не потерпит.

      – Я единственный ребенок, – наконец сказала Софи.

      – И это все, что вы можете сказать? – пробормотал Бенедикт.

      – Совершенно верно, – согласилась Софи.

      – Очень хорошо. – Он не спеша улыбнулся. – И какие вопросы мне разрешено вам задать?

      – Никаких.

      – Совсем никаких?

      – Могу лишь сказать вам, что мой любимый цвет – зеленый, и не более того.

      – Но к чему такая таинственность?

      – Если я отвечу на этот вопрос, – проговорила Софи с загадочной улыбкой, вполне, по ее мнению, соответствующей образу таинственной незнакомки, – она тотчас же исчезнет.

      Бенедикт слегка подался вперед.

      – Вы всегда сможете снова ее создать.

      Софи невольно отступила на шаг. Взгляд Бенедикта