Затерянные в Полынье. Александр Трапезников

Я вновь чокнулся с его мензуркой и выпил. Он тоже. Только после этого ответил:

      – Ну, знаете ли… это уж вообще ни в какие ворота… Шуточки у вас, Вадим Евгеньевич…

      – Да какие уж шутки. Шекспировские трагедии.

      Ситуацию разрядила заглянувшая в кабинет медсестра Жанна, этакая рыжая ведьмочка, с ходу стрельнув в меня зелеными, жадными глазами.

      – К вам пациент, Густав Иванович. Дрынов. Здрассьте! – последнее относилось ко мне.

      – И вам – мерси! – широко улыбнулся я, послав ей на всякий случай воздушный поцелуй. Это спирт начинал действовать.

      – Проси, – доктор забарабанил по столу пальцами, с намеком взглянул на меня. Я поднялся, чувствуя себя лишним.

      – Нет, нет, не уходите пока, я вас познакомлю. Это наш газетно-журнальный король, через него проходит вся пресса. Потомственный спирит, между прочим… Личность исключительная в своем роде.

      Вошедший мужчина, король-киоскер, имел благородную внешность, был высок, бледен, с серебром в шевелюре. Он долго тряс мне руку, заглядывал в глаза, а потом поинтересовался: как я отношусь к спиритическим сеансам и каббале?

      – Да никак, мне фиолетово, – ответил я. – Еще не приходилось сталкиваться лоб в лоб. А что?

      На что местный оккультист тотчас же предложил:

      – А не хотели бы присоединиться?

      – Я всего хочу. Только сразу.

      – Тогда завтра, в десять вечера, я жду вас у себя. Мы собираемся по вторникам. Густав Иванович, надеюсь, не откажется сопроводить вас.

      – Я зайду за вами, – пообещал мне на прощанье доктор Мендлев.

      А я, выйдя на улицу и немного поразмыслив, направил свои стопы к местной кузнице. Мне очень хотелось побеседовать с лучшим другом, как уверяла тетушка Краб, моего покойного деда.

      Глава 5. Борьба стихий

      По дороге к кузнице, которая находилась на окраине поселка, мне встретилась Аленушка – фиалка этих не слишком веселых мест.

      – Пойдем со мной! – предложил я ей. – Может быть, дядя Потап тебе подковку подарит. На счастье.

      – А у меня уже есть одна. Он мне ее выко… вырял, – ответила малышка.

      Вскоре мы подошли к жерлу местного вулкана, откуда доносился грохот железа и удары молота. Двери кузницы – деревянного амбара – были распахнуты настежь, а внутри, где в печи бушевал огонь, выбрасывая языки пламени, Гефест Полыньи со своим помощником ковали какое-то непонятное для меня, городского жителя, изделие. Потап Ермольник был широк в плечах, жилист, коренаст и, кажется, как и его олимпийский покровитель, тоже прихрамывал. Встретил он меня угрюмо, не выразив никакого восторга по поводу моих родственных связей с его усопшим другом.

      – Иди, Степа, погуляй пока, – сказал Ермольник своему подмастерью, и тот, усадив на плечо хохочущую девчушку, вышел из кузницы.

      Некоторое время мы молча присматривались друг к другу. Я чувствовал, что вызываю у этого богатыря неприязнь. Но почему? Ничего не понятно. Или у него характер такой? Наконец, кузнец довольно-таки грубо произнес:

      – Ну, чего