Красное, белое и серо-буро-малиновое. Сергей Геннадьевич Светуньков

и выбрали солдатский комитет, который не подчинялся никому, разве что Глуповскому совету, да и то с оговорками. Солдаты регулярно отцепляли паровоз, который по распоряжению Временного комитета и с согласия городского Совета должен был отвезти их на войну. Машинистов при этом довольно изрядно били. Поэтому, завидев в то октябрьское утро приближающийся к станции на всех парах паровоз со стороны деревни Отлив, они решили, что их в очередной раз хотят обманом отправить на фронт. Как только паровоз остановился возле первой теплушки, море штыков окружило его, а машинист зарылся в уголь.

      Зойка Три Стакана выглянула из кабины и, увидев грозную толпу солдат, готовых её растерзать, не испугалась, а, напротив, почувствовала давно забытый прилив сил и во весь голос закричала в толпу:

      – Доколе?!

      Солдаты, собиравшиеся нанизать её на сотни штыков и разрезать на тысячи кусков, опешили. Зойка Три Стакана, воспользовавшись паузой, взобралась при помощи Кузькина на крышу паровоза и стала обращаться не только к тем, кто был непосредственно у паровоза, а ко всем, кто её слышал. А слышно её было далеко.

      – Доколе, я вас спрашиваю, мы будем терпеть это унижение? Нас посылают на бойню, на германский фронт. А зачем? Чтобы убивать таких же крестьян и рабочих, как мы? Затем, чтобы дворяне, помещики и купцы богатели и жирели на нашей крови? Для этого? Доколе, я вас спрашиваю?

      – Верно, – загудели солдаты, – доколе?

      – Не допустим! Мы, большевики, против этого! Долой войну! Вся власть народу! Да здравствует революция! Ура! – закричала Зойка Три Стакана, и вся солдатская масса закричала «ура» вместе с ней.

      – Товарищи! Есть ли у вас солдатский комитет? – обратилась она к солдатам.

      – Есть, есть, вот они. – К Зойке Три Стакана вышли пятеро членов солдатского комитета.

      Зойка Три Стакана ловко соскочила с паровоза, поздоровалась с товарищами из комитета за руку и представилась:

      – Зойка Три Стакана, большевик, нахожусь в подполье, скрываюсь от преследований Временного комитета за мою революционную деятельность. Надо, товарищи, брать власть в свои руки.

      Солдатский комитет не возражал. «Надо брать – так надо! Только вот неувязочка – что-то не верится, что ты, женщина в самом соку, можешь взять власть в свои не очень хрупкие, но всё же женские руки. И этот, с распухшей мордой, рядом с тобой – как-то вы не очень похожи на подпольщиков…»

      Тут самое время сказать о том, что, поскольку в городском Совете депутатов Железин занимался оргвопросами, то он по должности часто бывал на вокзале. Там он всеми силами пытался отправить солдат на фронт, поскольку солдаты разбойничали в городе, но делал он это так незаметно, что и подумать никто не мог о том, что паровозные бригады внезапно появлялись у воинского эшелона именно по его наущению. В это знаменательное для Глупова утро Железин оказался на вокзале якобы с очередной ревизией угольных запасов и присутствовал при триумфальном возвращении Зойки Три Стакана. Подождав некоторое время в толпе за спинами солдат