Плаха да колокола. Вячеслав Белоусов

и по-нашему шпарит – не отличить.

      – Ну, не знаю…

      – Им с Ковригиным вместе легче будет, – упрашивал Турин. – А сыграют они роли, будь спок.

      – Опять ты за свой жаргон. Не переделать тебя, Турин.

      – Я постараюсь, Василий Петрович. И передайте товарищу Задову, билетики его жду с нетерпением.

      – Погоди, Василий Евлампиевич, – доверительно обратился секретарь к Турину, глаза отвел, чувствовалось, что неприятный разговор затеял напоследок, – задержись… Я тут, заинтересовавшись твоей персоной, поручил заворготделом товарищу Мейнцу подобрать материалы… Так сказать, в биографии твоей покопаться…

      Турин застыл, не мигая. Странников словно клещами вытаскивал из себя каждую фразу:

      – Ты не обижайся, будто не доверяю тебе или подозреваю в чём-то. Есть у моего Мейнца возможность, не привлекая, так сказать, чужих глаз… В общем, понимаешь… Помнишь разговор наш про опыт некоего француза воров в уголовном сыске использовать для бо́льшего, так сказать, успеха? Кто тебя надоумил про то?

      Турин хмыкнул зло, расплылся в деланной хитровато-легкомысленной улыбке:

      – Машину же обмывали, Василий Петрович. Бесценный подарок милицейскому розыску с вашего плеча! Самому стыдно до сих пор, прихватил тогда лишка́, ну и болтал спьяну. Сам, ей-богу, не помню.

      – Ты меня за лоха не держи! – грубо одёрнул его Странников. – Раз спрашиваю, значит, заинтересовался я не просто так.

      – Ваш Мейнц давно уже принюхивается к розыскному отделу. Особенно как Легкодимовым там запахло. Не там контру ищет, а не знает – подскажу.

      – Отвечать будешь?

      – Кто же вас интересует конкретно, товарищ секретарь губкома? – задиристо, но стараясь сдерживаться, пробурчал Турин. – Каторжник Эжен Видок, на котором клейма негде ставить было, когда в 1810 году сам он заявился в полицейскую префектуру Парижа и, проклиная прошлую жизнь, предложил способ избавить город от кишащих уголовников? Так он умер давно.

      – Юродствуешь? – У Странникова налилось лицо краской.

      – В те ужасные времена разгула преступности ему всё-таки удалось убедить чиновников и поверить в принцип: «Только преступник может побороть преступление», – продолжал Турин. – Его внедрили в банду и дали двух агентов. Двух агентов на весь Париж! А он больше и не просил, но через год у него на связи их было уже два десятка, а за решётки он упрятал около тысячи отъявленных убийц, разбойников, воров, мошенников и содержателей притонов. По существу, он очистил город от нечисти, как и обещал.

      – Сказки плетёшь? Прямо Андерсен: дудочкой крыс свёл в море.

      – Этот великий сыщик основал во Франции организацию под названием «Безопасность», ставшую знаменитой на весь мир «Сюртэ» – зародыш криминальной полиции. Так же начали работать с уголовниками во многих странах, и успех не заставил ждать.

      – Однако преступность одолеть не удалось, – буркнул Странников.

      – Он научил профессионально подходить к вопросам борьбы с этим злом и совсем не виноват, что все политические системы порождают почву и условия для человеческих