Плаха да колокола. Вячеслав Белоусов

разобрался, но былой теплоты, как раньше, при вручении награды и автомобиля, он не чувствовал, это тревожило и не давало покоя.

      – А ты чай-то пей. Курить не предлагаю.

      – Что-нибудь случилось, Василий Петрович? – Турин коснулся чашки, подул на чай. – Конференция придавила? Беспокоят?

      – Беспокоят? – прищурился тот. – Есть тревога, да другого рода.

      Турин дёрнулся, словно ожёгшись, но Странников заметил:

      – Не только у вас ловят, сажают, судят…

      – Да что же случилось, Василий Петрович? Я своих ребят подыму на ноги. Вы только скажите.

      – Значит, арестовал ты того? – оборвал секретарь губкома, придвинув лицо вплотную.

      – Кого?

      – Того… агента своего.

      – Ковригина?

      – Ну тебе лучше знать.

      – Арестовал, Василий Петрович, но я за него головой ручаюсь! – попытался подняться с дивана Турин.

      – Сиди. И никогда ни за кого не ручайся. Тоже мне начальник губрозыска! – Странников похлопал его по колену. – Понял, надеюсь, загадку этого дивана?.. Мягко сидеть, но трудно подняться, впрочем, может, это и не единственное его достоинство. Или недостаток?.. Что-то я запутался. А ты-то чего молчишь? Не пугайся. Я же без претензий. Про вчерашний вечер расскажи.

      – Василий Петрович, там такое могло случиться! – побледнел Турин.

      – А милиция что же? – хмыкнул Странников. – Руки опустили?

      – Бандиты Иорина убить могли! А вы с ним рядышком были!

      – Ты мне без намеков… без намеков… Мне ясность нужна!

      И Турин подробно и, тщательно подбирая слова, рассказал всё.

      – В какой больнице Иорин? – поспешил спросить секретарь.

      – В моём кабинете. Заперт.

      – Что?

      – Я его на ключ. И предупредил.

      – Его же ранили?

      – Не опасно.

      – А врачи?

      – Хирург смотрел. Его я ещё ночью отвёз домой, как помощь оказал. Хороший специалист, мужик с понятием.

      – А Опущенников?

      – Ну что вы, Василий Петрович?.. – с хитринкой улыбнулся Турин. – Единственный свидетель – ваша жена. Ковригин сообразительный агент, он и ей ни слова.

      – Знаю, знаю, – потёр лоб Странников, – иначе я бы не выглядел таким здоровеньким. Умеет она портить настроение. – Он, конечно, попытался сострить, но у него не очень получилось, глаза выдавали: стыла тоска, но секретарь встряхнулся. – Да что мне лукавить, чёрт возьми! Не помню я ничего, вот тебя и пытаю!

      – Агента я наказал, – успокоил Турин, отхлебнул из чашки. – Трое суток будет в кабинете сидеть под арестом, как вы и приказали. Отдохнёт. Заодно Иорина посторожит.

      – Вы что же? Держать Иорина под арестом собрались?

      – У нас комнаты есть. Он, кстати, не женат. Никто не потревожится.

      – А на работе?

      – А вы ничего не знаете?

      – Что? Что ещё я должен знать?!

      – При Татьяне Алексеевой Иорин, если так можно выразиться, при том доме свиданий ошивается. А ведь инструктор губкома!

      – Ну это уж оставь мне… – поморщился Странников. –