В глубине Великого Кристалла. Помоги мне в пути. Владислав Крапивин

А главное – многовариантность одних и тех же событий… Это любой пацан в подготовительной группе знает. Все, кто четырехмерники…

      – Подожди… Ты, конечно, специалист, а я так, просто со своими фантазиями. Вот изложу все, тогда критикуй…

      – Ладно, – хмыкнул Сашка.

      Следовало бы обидеться и замолчать, но меня, как говорится, заело.

      – Ты слушай! В трехмерном, объемном зеркале отражаются все свойства соседнего мира, не только его внешность. И время отражается. А время – любое, в том числе и отраженное в чужом пространстве – обладает способностью самостоятельного движения… Это, кстати, я успел прочитать у Ришелье… И вот время – как измерение – начинает работать в отраженном мире само по себе. И толкает этот мир по пути автономного развития. И тогда он перестает зависеть от того, от которого отразился, начинает жить в собственной, только что возникшей реальности… Но он же существует не где-то отдельно, а в том трехмерном пространстве, где до его отражения был уже свой мир. И теперь получается, что они живут перепутавшись друг с другом… Ох, я задурил тебе голову. И себе заодно…

      – Мне ничего вы не задурили, – заметил мой собеседник с нахальной ноткой. – Все тут просто в этой системе… Ну, я же и говорил: многовариантность развития. Только непонятно, при каких условиях возникает отражение.

      – Мне тоже непонятно. Пока мне казалось, что все такое я лишь выдумал, было действительно просто. Но разве это выдумка: и город Овражки, и Гора, и… – «И ты», – чуть не сказал я, но спохватился. – И эта картина…

      – И сундук… – Сашка, по-моему, нарочно перешел на другую тему. Деликатно так… – Картина – это ведь тоже отражение мира… И может, у нее тоже свое развитие, только очень медленное, для глаза незаметное… Может, мальчик все-таки когда-нибудь дотянется…

      – Или крышкой ему стукнет по пальцам. И он заревет.

      – Он не заревет… – Сашка, видимо, обиделся за Андрюса. Потом сказал: – А сундук-то ведь тот самый, что ногу мне чиркнул. Вот… – Он покачал в свете уличной лампочки ногой с черной царапиной.

      – Тот самый… – сказал я. Почему-то с беспокойством.

      – На комоде стоит.

      – Ну… и что с того? Это, видимо, семейная реликвия.

      – Ага… Интересно, что в этой реликвии? Ведь не зря же он так тянется! – Сашка кивнул на Андрюса.

      – Уверяю тебя, ничего. Я нес его со станции, он пуст.

      – Он был пуст. Пока вы несли… – Сашка сел на скрипучей раскладушке. – Это ведь такой сундучок… В нем все, что угодно, может оказаться!

      – Бабушкины вязальные крючки и квитанции за квартплату.

      – Не-е… – задумчиво сказал Сашка.

      – А если и «не-е»! Какое наше дело?

      – Но должны же мы ему помочь! – Сашка опять кивнул на Андрюса. Потом вскочил, включил лампу.

      – Не выдумывай! – отрезал я. – Мы кто? Жулики?

      – Но мы же ничего не возьмем! – возмутился он. – Только поглядим, если он не заперт! – И добавил: – Вы же сами видите – это не простой сундук. Вдруг в нем…

      – Что?

      – Вдруг…