Город, над которым не светит солнце. Андрей Александрович Арсеньев

руки новоиспечённого наставника.

      – Так, Хромов, оставляю стажёра под твою личную ответственность. Расскажи ему всё и покажи нашу подконтрольную территорию, – Поляков разворачивается и уходит, закрывая за собой дверь.

      Стажёр и капитан долго стоят и смотрят друг на друга. Борис уверен, что юнец сейчас сломается и заговорит первый. Так и есть.

      – Меня Роман зовут, – руку второй раз стажёр протянуть не решается.

      – Борис. Для тебя Борис Николаевич.

      Они вновь замолкают, и Хромов усаживается за стол.

      – А где будет моё рабочее место?

      «Наивный щегол, думаешь, я буду беспокоиться об этом? Хер тебе! Иди к Полякову и выпрашивай у него мебель и компьютер для себя», – думает Борис, а вслух отвечает:

      – Я об этом ещё не думал, – и хлюпает носом.

      У стажёра взгляд как у девочки, которая пришла на первое в своей жизни свидание. Он осматривает кабинет и присаживается на край тахты, которая тут же скрипит в ответ. Аккуратно кладёт руки на колени.

      – Чем займёмся? – заискивающе спрашивает стажёр. – Какие планы на сегодняшний день?

      – Планов у оперуполномоченных полно, – Борис желает, чтобы стажёр ушёл из кабинета. Его самый главный план – остаться одному и снюхать порошок, который мирно дожидается под протоколом. – Иди на улицу, жди меня у входа.

      Роман встаёт. Он улыбается и довольно потирает руки, как будто ему дали самое серьёзное и опасное задание. Видимо, думает, что работа оперуполномоченного очень увлекательна и всю службу его ждут невероятные приключения. Конечно, невероятных приключений хоть отбавляй, но только они не так увлекательны и интересны, как кажутся по первости.

      Стажёр выходит из кабинета.

      Наконец-то Хромов остаётся один. Чайник давно вскипел, и опер кидает в стакан чайный пакетик. Заливает кипятком. Делает несколько глотков терпкого чая, полость рта обжигается, но полицейский не обращает внимания на такую мелочь. По телу проносится озноб, и волосы на руках и шее начинают шевелиться. Борис отбрасывает протокол и яростно вынюхивает порошок со стола. Отлично! Допивает горячий чай и выходит из кабинета. Спускается вниз и останавливается у окошка дежурной части.

      – Петрович, – обращается он к коллеге, – машина есть свободная?

      – Девятка только.

      Не хочет Борис ездить на проржавевшей бежевой девятке. Во время движения она издаёт заморённый звон, словно по дырявому ведру колотят металлическим прутом. Но выбор, как всегда, не велик.

      – Ладно, давай ключи, – опер забирает протянутый дежурным ключ и расписывается в журнале. Уходит, но останавливается и спрашивает: – Петрович, а стажёра моего не видел?

      – Не видел я никаких стажёров.

      «Да ты вообще ни хера не видишь, мент ты поганый», – ругается про себя Хромов.

      Оказавшись на улице, Борис видит Романа, тот околачивается у входа.

      – Садись, – Хромов указывает на бежевую девятку.

      Они залезают