Город, над которым не светит солнце. Андрей Александрович Арсеньев

сегодня никак, – робко отвечает собеседник. – У меня проблемы…

      – Проблемы индейцев шерифа не волнуют, – говорит Борис. – Слышал такое выражение?

      Ему начинает надоедать этот сосунок, задницу которого он спас от тюрьмы года четыре назад. Тогда торгашу было шестнадцать лет, и Борис поймал его на контрольной закупке. Но передумал сажать юнца и решил сделать его своим личным поставщиком бесплатного кайфа. Он закрывает глаза на то, что парень торгует наркотиками в доме по соседству, но безвозмездно берёт у него, что хочет и когда хочет. Конечно, Борис не наглеет, но и отказывать себе в удовольствии не позволяет.

      – Нет, не слышал, – дрожащим голосом отвечает продавец. – У меня правда проблемы, я должен своему поставщику.

      – Я ещё раз повторяю, – буквально полсекунды, и оперуполномоченный взорвётся, – срать я хотел на твои проблемы! Ты это понимаешь? Если ты сейчас не сделаешь так, как я говорю, то у тебя появятся проблемы со мной. Дома будь! Я зайду скоро. Считай, что к тебе сейчас зайдёт участковый для профилактической беседы, как с человеком, стоящем на учёте.

      Борис обрывает разговор и убирает телефон в карман куртки. Идёт в ванну и моет голову. Это помогает немного отвлечься от похмельного синдрома, но желание наркотика не покидает опера. Он вытирает волосы полотенцем, приглаживает их руками, затем выходит из ванны и смотрит на наручные часы. Начало девятого. Борис находит на полу чёрную рубашку, надевает её и замечает, что она настолько мятая, что её будто только что вынули из стиральной машины, только вот никакого запаха Альпийских гор не наблюдается. Решает не придавать этому значения, всё же его задача – ловить убийц, и сейчас нет времени на то, чтобы ещё утюжить рубашку.

      Взглядом ищет наплечную кобуру. Она висит на покосившемся стуле. В ту же секунду Борис поддаётся панике – он не видит в кобуре табельного пистолета. Мысленно успевает подготовиться к головомойке от начальства (а то и к чему посерьёзнее), но через мгновение тревога проходит – пистолет всё же на месте. Хромов надевает кобуру, берёт в руку кожаную куртку. Ему нравится, что все видят его пистолет под мышкой. Всегда нравилось.

      Прикуривает сигарету в квартире и выходит на лестничную площадку.

      Он очень много курит. Надо срочно бросать.

      Делает несколько шагов к лестнице и замирает, держа дымящуюся сигарету у рта. Прислушивается. Сначала опер приходит к выводу, что ему слышится. Слуховая галлюцинация, как последствие похмельного синдрома. Но детские всхлипывания повторяются. Тогда он подходит к лестнице и медленно спускается. Борис старается ступать по лестнице как можно тише, не хочет, чтобы его услышали. Его начинает подташнивать, но, остановившись и вцепившись в перила, он сдерживает позыв. После продолжает спускаться. Хныканье становится громче и отчётливее, и у полицейского не остаётся сомнений, что звук издаёт соседская девочка. Затем он слышит мужской голос: «Тише, тише. Ведь ты не хочешь, чтобы мама узнала о нашей игре. Тише», – голос отчима