Планета каторжников. Василий Владимирович Коростелев

дальше или идти на все четыре стороны. По словам старожилов, шанс покинуть эту планету имели только люди имеющие малые сроки.

      Все эти подробности мы узнали сегодня во время ознакомительной «экскурсии» на плантации, где нас скоренько обучили, как нужно собирать гриз. Заодно заранее распределили участки и сказали, что сборщик, не выполнивший норму, лишается ужина, а особо злостные лентяи остается без обеда. Участок, надо сказать, был не малый: Километров пять прямых линий посадок надо было пройти, прежде чем можно было вернуться к месту сбора группы.

      ***

      За эти дни я увидел только маленький кусочек пространства, на котором обитало не более двух тысяч человек. Сложно было судить о величине лагеря и размерах плантаций когда перемещаешься к месту работы в крытых фургонах.

      Первый день работы оказался и самым тяжелым. Защитные костюмы были самыми простыми и не давали телу дышать, лишь лицо и часть шеи были открыты свежему воздуху. Собираемые почки прятались в верхней метелке вечно цветущего кустарника, и каждую еще надо было найти, и осторожно отделив от соцветия, аккуратно поместить в специальный контейнер, висящий на поясе. Работу мы начали рано утром и к полудню я, наконец, дошел до конца своей «грядки». Устало повалившись в высокой траве, я прямо в положении лежа стал стаскивать с себя защитный костюм и через минуту смог, наконец, вздохнуть полной грудью чистый и сейчас казавшийся мне даже прохладным, воздух. Слегка отдышавшись, я поплелся получать свою порцию баланды, которую раздавали охранники, не утруждая себя подогревом контейнеров. Но я слопал свою порцию даже в холодном виде – силы надо было беречь. Запив свой обед остатками воды из фляжки, я наполнил ее вновь чистой водой из бившего неподалеку ключа и отправился в обратную сторону, по другой «грядке»… Точно так же поступали и другие каторжане. Мне не совсем повезло, от Петровича меня отделяли десять рядов кустарника, так, что даже словом перемолвиться было не с кем, с обеих сторон от меня лениво переходили от куста к кусту явные уголовники, лица которых не были сдобрены зачатками интеллекта.

      Обратный путь дался мне гораздо тяжелее. Солнце после обеда раскалило сухую землю и мою прикрытую старой панамой голову. Откуда-то появившиеся тучи мошкары садились на потное лицо и шею, деловито отщипывая кусочки моей кожи. В глазах рябило от серо-дымчатых метелок гриза, запах от кустов шел просто одуряющий. Минут через сорок после обеда, мои товарищи по несчастью, сначала по одному, а затем пачками стали падать меж грядок. К ним неторопливо подплывали роботы-санитары и вкалывали какую-то жидкость после чего, немного оклемавшись, люди продолжали работу. Некоторые, наплевав на то, что могут лишиться ужина ускорили шаг, явно пропуская большую часть созревших соцветий…

      Когда я, наконец, достиг края плантации, все уголовники из нашей группы уже сидели в теньке под кустами и с ухмылкой наблюдали за усилиями других каторжан.

      Через час, когда солнце уже закатывалось за горизонт,