Наважденье нашей встречи. Юрий Андреев

я против ничего не имею, ‒ поспешно добавила она, ‒ мало ли, что в жизни бывает.

      ‒ Я ‒ писатель, материал для книги собирал, ‒ успокоил ее Вовчик. Соскользнув с кровати, он достал из дорожной сумки журнал и протянул Зинаиде, ‒ вот, посмотри…

      Та скользнула по обложке равнодушным взглядом:

      ‒ Как-нибудь потом покажешь, а сейчас давай завтракать…

      После такого скоропалительного сближения они еще с неделю не столько присматривались, сколько "принюхивались" друг к другу. На исходе третьих суток ничегонеделания, придя в себя после ночных сражений и пропарившись с березовым веничком в почерневшей от времени домашней баньке, Вовчик вознамерился совершить задуманный ранее вояж в столицу. Зачем? ‒ теперь он толком и сам не знал, но на всякий случай позвал с собой Зинаиду. Та подозрительно посмотрела на него и испуганно замахала руками:

      ‒ Скоро огород копать, а у меня рассада не готова, поезжай один!

      Приехав на вокзал, Вовчик первым делом спустился в метро, в котором не был уже три года, немного поплутав с непривычки, добрался до Лубянки и с ближайшего телефона-автомата набрал номер, который когда-то выучил наизусть.

      ‒ Вам кого? ‒ поинтересовался в трубке глухой мужской голос.

      ‒ Попросите, пожалуйста, Валентина Николаевича, ‒ робко ответил Вовчик.

      ‒ Он здесь не работает, уволился.

      ‒ Давно? ‒ поинтересовался Вовчик.

      ‒ Вы по какому вопросу?

      Вовчик испуганно положил трубку. Человек, чьими стараниями он оказался на Севере, больше не существовал, по крайней мере, для него. Не зная, радоваться этому факту или огорчаться, он поднялся на поверхность. Здесь на площади все было, как прежде: в окнах хмурого серо-желтого здания тайного указа, несмотря на солнечный весенний день, привычно горели огоньки, железный Феликс с пьедестала равнодушно поглядывал куда-то вдаль.

      "Неужели он, наконец, свободен от данных когда-то обязательств? ‒ верилось в это с трудом. ‒ Ладно, время покажет!"

      Горестно вздохнув, Вовчик спустился к Театральной площади, скользнул взглядом по памятнику Островскому и внезапно вспомнил, что давно не бывал в театре.

      "Сходим вместе Зинкой, сделаю ей подарок", ‒ решил он и направился в кассу…

      ‒ В театре сроду не была, чего я там не видела? ‒ огорошила та, когда Вовчик, вернувшись, протянул с улыбкой два билета.

      ‒ Ты что, совсем не любишь искусство? ‒ удивился он… и осекся, натолкнувшись на насмешливый взгляд сожительницы.

      ‒ Кому оно нужно, твое искусство? ‒ подивилась она. ‒ Разврат и паскудство сплошные. Вот ты, писатель, о своей книжке рассказываешь, а сам втихаря на мои титьки пялишься и думаешь про себя, как бы ко мне под юбку поскорей залезть.

      Крыть было нечем. Зинаида нутром чувствовала его слабости, и умело воспользовалась этим, переведя разговор на другую тему. Позже, предприняв еще пару попыток приобщить сожительницу к высокому, обескураженный Вовчик окончательно убедился, что духовные