Семь клинков во мраке. Сэм Сайкс

ж, еще одна вещь, на которую я старалась не смотреть. В этом доме таких, видимо, полным-полно.

      Я тихо шагнула к гостиной и, увидев там Лиетт, замерла в дверях. Она стояла посреди хаоса из листов и переплетов, не подозревая, что я наблюдаю за ней.

      В руках она держала мой палантин. Подняла его неуверенно, словно он состоял из острых граней, а не из мягкой ткани. Медленно обернула вокруг плеч, глубоко вздохнула, улыбнулась.

      Я вспомнила, как она сделала это в первый раз. Она спросила тогда, что же я за женщина, если мне нужна подобная защита. Я ответила, что женщина честная, которая время от времени попадает в небольшие переделки.

      Первая ложь, что она от меня услышала.

      И не последняя.

      И, если искать хоть какое-то утешение в том, что случилось на следующий день, я убедила себя, что лгала ей и похуже.

      Я осторожно прикрыла дверь, громко прокашлялась. А когда наконец вошла, палантин оказался на спинке стула, а взгляд Лиетт – на открытой книге.

      Рядом на столе лежал простой обрывок листа, который я нашла среди вещей мертвеца.

      – Полагаю, надеяться, что ты не израсходовала всю горячую воду, вряд ли стоит? – поинтересовалась Лиетт, не поднимая головы.

      – Я способна разочаровать тебя массой способов, – отозвалась я, забирая палантин и усаживаясь. – И раз уж я не притаскиваю тебе на порог трупы и не устраиваю у тебя дома перестрелки, я бы сказала, что израсходовать горячую воду – это всего лишь цветочки.

      – М-м-м. – Лиетт окинула меня взглядом поверх очков. – Ты как всегда заботлива.

      – Ну, я еще и прелестна, но не будем отвлекаться. – Я подалась ближе. – Прочитала?

      Ответом было задумчивое «хм-м». Послание Дайге, подписанное именем Джинду, лежало в небольшом кругу из чернильниц, мешочков и перьев. Изящный пальчик Лиетт скользил от символа к символу, постукивая по листу.

      – Сюда приложил руку Вольнотворец. Тоже чарограф, – произнесла она. – Знаки начертал Разочарованный-Автор-Сжигает-Свой-Дом-в-Полночь.

      Я вскинула брови, впечатленная.

      – Длинное имечко. Важная, должно быть, особа.

      – Не пойму, это сарказм или невежество.

      – Я тоже. – Я указала на чернильницы. – Значит, и это его?

      – Нет. Это подарок.

      Я невольно напряглась.

      – От кого?!

      Лиетт глянула на меня. На губах снова мелькнул призрак улыбки.

      – Неважно, – отозвалась она, прекрасно, мать ее, зная, что важно. – Впрочем, ты права. Использовали не шифр. А магию, которую может прочитать лишь тот, кому предназначено послание. – Лиетт извлекла из мешочка горсть порошка, рассыпала его по символам. – Или тот, кто умнее ее создателя.

      Один за другим знаки мигнули, тускло засветились. Лист дернулся, словно живой, и из него донесся едва слышный гул. Лиетт стукнула пальцем по символу, и он издал сладкозвучную ноту:

      – Приди…

      – Поющее письмо, – пробормотала я. – Думала, это искусство утрачено.

      – Так и есть, – ответила