Мы носим лица людей. Тори Ру

ложится ровнее, чем загар средней полосы… Надеюсь, что они никогда не узнают, где я сейчас нахожусь и чем занимаюсь.

      Становится жарко, кожа зудит, я изнываю от неизвестности, а Макс уже двадцать минут напряженно смотрит на крутящиеся двери торгового центра и молчит.

      Так же молча он неожиданно срывается с места и решительно подходит к изящной девушке с красной герберой в руке. Он что-то быстро ей говорит, наклоняется и целует взасос.

      Я беспомощно щуру глаза. Что он делает? Зачем он притащил меня на свое свидание? Стараюсь не смотреть в их сторону, но взгляд непроизвольно возвращается к происходящему между Комой и его девочкой.

      Иррациональная, но дикая боль поднимается из глубин грудной клетки. Я ковыряю до крови заусенцы, губы кривятся и дрожат.

      Я вас умоляю, ну сколько можно…

      А потом я перестаю вообще хоть что-то понимать.

      У скамеек, визжа шинами и поднимая клубы пыли, как попало паркуется легковушка, из нее выбегает разъяренный здоровенный мужик. Он подбегает к парочке, за плечи оттаскивает девушку от Макса и с размаху бьет тому кулаком в табло. Макс теряет равновесие и приземляется на асфальт, а девушка покорно плетется за здоровяком к машине. На ходу она сует в руки моего братца герберу и подмигивает.

      Снова взвизгнув шинами, авто уезжает.

      Макс, потирая щеку, возвращается к скамейке.

      – Вот. Держи. – Он отдает мне цветок и садится рядом.

      Раньше мне никогда не дарили цветов – мой ненормальный братец, которому только что снова разбили рожу, додумался до этого первым из всего человечества.

      – Что это было?.. Что происходит? – завожусь я.

      – Это клиент… Ей показалось, что парень к ней охладел, просила помочь вызвать у него ревность…

      – Зачем здесь нужна была я? Чтобы в случае чего вызвать полицию?!

      – Или скорую, – кивает Макс.

      – Ты больной? Где твои чертовы друзья?!

      Моя растерянность грозит превратиться в полновесную бешеную истерику, но Макс стягивает с головы шапочку, проводит ладонью по челке и, рассматривая свои пыльные кеды, отвечает:

      – Она написала только сегодня утром, я не смог до них дозвониться. Она заплатила хорошие деньги…

      Не смотри на меня так, я целовал ее без любви! – И он ржет.

      Ненормальный.

      Ненормально и то, что сегодня меня почему-то не тянет спрятаться от всего мира в ванной.

      Глава 17

      Вечереет, мы плетемся по пыльному рабочему району. Наш путь проходит через старые заросшие буйной растительностью дворы, мимо ржавых детских горок и столов для домино. Во дворах шумно, играют дети, женщины на скамейках обсуждают сюжеты сериалов, над крышами низко летают и пронзительно звенят стрижи.

      – Скажи, зачем тебе это нужно? – не выдерживаю я: и на второй щеке братца расползается синяк.

      – Для симметрии, – скалится Макс. – Кстати, ты знаешь, что заповеди «подставить другую щеку» в Библии нет, но Христос в Нагорной проповеди сказал: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А я