Донжуанский список Ксюши Кораблёвой. Анна Богачева

жизнь.

      Валя был поздним ребенком, его старшая сестра жила своей семьей, отдельно.

      Родители обожали его. Отца он едва терпел, а к матери относился любовно-снисходительно. Она наполняла мир компьютерных программ и железа, в который он был погружен с головой, теплом и уютом. Они жили на окраине города в своем доме с огородом, подвалом и чердачным помещением, забитым множеством Валиных вещей. В подвале дома хранилась большая коллекция собранных им превосходных вин, которые в те времена были большой редкостью. Сам Валя не пил, потому что программирование требовало кристальной чистоты мысли, но друзей угощал. В гости к нему, порой, заруливали всей группой, и устраивали шумные вечеринки. Никто не знал, что думали в бессонные ночи его родители, слушая топот пятнадцати пар ног, пьяные вопли и музыку до утра. Да никого это и не интересовало.

      Отец иногда выходил из спальни и что-то говорил сыну. Ксюша помнила лицо Вали в эти моменты. Что-то смущало ее в его упрямом и отстраненном взгляде куда-то в сторону, мимо глаз отца.

      Периодически Валя оказывал Ксюше недвусмысленные знаки внимания, но она шугалась его в такие моменты, как черт ладана, – друг ведь! Он был упорен и предпринимал попытку за попыткой. Это было в его характере – не сдаваться.

      Он понял, что не сможет достичь желаемого, только когда Ксюша собралась и укатила по распределению на Дальний Восток. И тут Валя не столько расстроился, сколько удивился: до сих пор он всегда, рано или поздно, добивался желаемого.

      – Я что-то делал не так? – спросил он у матери.

      Мать, глядя на его недоуменное лицо, чуть не расплакалась.

      – Просто это не твоя девушка. Все еще будет, сынок, – сказала она, словно по голове погладила.

      Юра

      Юра нарисовался перед Ксюшиным взором, слегка затуманенным советским шампанским, в новогоднюю ночь. Ксюша уже полгода работала по распределению после окончания института в далеком дальневосточном городе и немного скучала по ушедшим веселым студенческим временам.

      Их отдел программирования, как и весь большой завод, встречал Новый год во дворце культуры. В большом зале были накрыты длинные столы, и сотни нарядных людей ели, пили, танцевали, играли и смеялись, как и положено в новогоднюю ночь.

      Юра пригласил Ксюшу на танец сразу после новогодних поздравлений с боем часов, шампанским и хлопушками. Он высмотрел ее с другого конца стола, где сидел их сборочный цех: яркое бордовое платье, тонкие руки, подвижное лицо. Она была цаца, конечно, – из технического отдела, но и Юра знал себе цену. Вокруг нее увивался толстый хмырь с отвисшей губой. Явно не местный, городской. Лицо было знакомым и противным до тошноты.

      Весь танец Юра держал Ксюшу крепко за руку и за талию, потом за талию, потом обняв, прижимал плотно к себе, ощущая каждый изгиб тела под тонким платьем. От этих прикосновений голова становилась пустой и звонкой, как барабан. А музыка звучала и звучала, все крепче соединяя их. И он мечтал, чтобы танец никогда не заканчивался,