Купидон с жареным луком. Елена Логунова

Открывай уже. – Митяй вкатился на крыльцо и подергал дверь.

      Я послушно открыла:

      – Ну, заходи, гостем будешь.

      – О, вкусно пахнет! – оживился Митяй.

      – Это варенье. – Я прошла в кухню, зажгла свет, поставила на стул банки, на стол – котелок и заглянула под крышку. – Котлеты будешь?

      – Мамкины? – Митяй потер ладони и сел за стол. – А давай!

      – Ма! – возмутился Шуруппак.

      – Тут на всех хватит, – успокоила я его и быстро сервировала ужин на две персоны.

      Митяй и Шура ели молча, одинаково урча от удовольствия. Вот это я понимаю, правильное поведение за столом! Хотя кот, конечно, трапезничал на полу, но это не принципиально. Важно, что никто не заводил разговоров, отвлекающих от еды и мешающих пищеварению. Про ЗАГС, например, и тому подобное.

      Только после чая со свежим, горячим еще вареньем Митяй откинулся на стуле, вытер руки полотенчиком, сложил их на животе и перешел к цели своего визита:

      – Теперь о деле. У тебя ничего не пропало?

      – Кроме веры в наше светлое будущее и победу коммунистического труда?

      – Ты не хохми мне, я сейчас при исполнении, – построжал участковый. – Серьезно спрашиваю, ничего не пропало? А то ходят тут всякие…

      Я вспомнила, что убегал Митяй по звонку Семена, у которого было к участковому что-то срочное, и сделала вывод:

      – У Буряковых что-то пропало?

      – Не что-то, – участковый вздохнул, – а очень редкая и ценная вещь. Шишак!

      – Что?! Я даже слова такого не знаю. Ты уверен, что ценность называется именно так?

      – А то, конечно, уверен! Семен в заявлении так и написал: шишак торопецкий.

      – Я не могу себе это представить, – призналась я.

      Вот хоть режьте меня, а «шишак торопецкий» звучало почти непристойно.

      – Стыдно, Ляся, стыдно, – с явным удовольствием укорил меня Митяй. – Культурная вроде женщина, в городе жила, в музеи ходила… А про торопецкий шишак не знаешь! Позор тебе, что я еще могу сказать.

      – Ты можешь сказать, что такое этот торопецкий шишак, – посоветовала я, начиная сердито сопеть и постукивать крышечкой по котелку.

      Хорошая крышечка, звучная, увесистая, и в руке так удобно лежит! Может, не возвращать ее тетке Вере, а отнести в свою личную оружейную? Швабра мне как меч, крышка щитом будет…

      – Ты этой штукой не лязгай, я не пугливый, – насупился участковый. – Гляди-ка, взяла моду утварью воевать, амазонка кухонная! Признай уже пробел в своем образовании, и я его заполню, так и быть.

      – Заполняй, – разрешила я и сделала жест добой воли – отодвинула котелок.

      Митяй поерзал, устраиваясь поудобнее, размял пальцы – приготовился жестикулировать – и начал напевно:

      – Шишак, Люся, это такой старинный головной убор. – Руки лектора взлетели крыльями, а пальцы зашевелились, рисуя в воздухе у лба множественные выступы.

      – Мужской? – уточнила я, резонно предположив, что Митяй показывает рога.

      – С ума сошла? Женский, конечно! Вот такой! – Он нарисовал