Купидон с жареным луком. Елена Логунова

Маньку, и Палываныча, и даже корову. С кем она, дура, гуляла, что разродиться не может?

      – А какие варианты? – озадачилась я.

      – Ну, к нам в прошлом году передвижной цирк приезжал, там бегемот был и жираф.

      Тут до меня дошло, чем мы сейчас занимаемся: вносим посильный вклад в устное народное творчество – рожаем сказ «Как Манькина корова-дура с бегемотом гуляла». Или с жирафом, тоже интересная история получилась бы.

      – Болтаете вы тут много и все не по делу, – сказала я сердито.

      – А ты записывай, записывай, потом книжку сказок издашь, – посоветовал Митяй, залезая в свою машину.

      С моей бутылкой, между прочим! Я, разумеется, тоже полезла в салон – за Митяем и за бутылкой.

      – Ты домой? – миролюбиво спросил участковый, переключая передачу.

      – Угу. – Я повозилась, устраиваясь поудобнее.

      То ли сиденье в допотопной «девятке» продавленное, то ли у меня целлюлит уже такой выдающийся… А, нет! Это же я сунула в задний карман вещицу, найденную при повторном мытье полов.

      – Не твое? – Я показала находку Митяю.

      – А че это? – Он цапнул вещицу, продолжая рулить одной рукой.

      – Не знаю, какое-то деревянное зодчество. В углу валялось, я подобрала. Забирай, мне чужого не надо.

      – Думаешь, это мое? – Митяй повертел штуковинку перед глазами и насмешливо закряхтел. – Какое интересное у тебя, Ляська, представление о табельном снаряжении участкового! Хорош бы я был с этаким свистком!

      – А это свисток? – Я отобрала у него вещицу и рассмотрела внимательно.

      Деревянная, резная, гладкая и блестящая от слишком толстого слоя лака – то ли птичка, то ли какая-то другая живность, до неузнаваемости изувеченная буйной творческой фантазией автора. Посмотришь – и поверишь, что коровы могут спариваться с жирафами и рожать от них неведомых зверушек: гибридных корово-жирафов – корафов. Или жиров. А также бегеров и коромотов, но это уже как результат адюльтеров с бегемотами, которых также называют гиппопотамами, а значит, их с коровами дети могут быть и гиппоровами, и коротамами… Тьфу, опять я болтаю безудержно – значит, не успокоилась еще.

      – Свистулька это, – уверенно сказал Митяй.

      Он деревенский, всякого тут навидался и наслушался. Его даже гиппоровами с коромотами не удивишь.

      – Лясь, да ты дунь в нее.

      – С ума сошел? Она же на полу валялась.

      – В бардачке антисептик.

      Я покосилась на Митяя – надо же, антисептик у него! Я до сих пор не встречала в Пеструхине сторонников дезинфекции и масочного режима! – и открыла бардачок.

      Там в самом деле лежали полуведерный флакон геля, пачка антибактериальных салфеток и одинокая одноразовая маска – помятая, пыльная, заношенная и даже, кажется, застиранная. Может быть, и заштопанная, я не приглядывалась.

      Обрабатывать деревянную штучку едким гелем я не стала – она же лаковая, еще облезет, – но тщательно протерла то ли жирафью шейку, то ли коровью ножку – короче, что-то торчащее – влажной салфеткой.

      – Дуй, –