Готический роман. Призраки моих историй…. Юлия Афиногенова

мой способ выражения чувств, своего рода терапия для того, чтобы расслабиться и успокоиться. Неужели, что-то стоящее получится в этот раз?

      Дождь барабанил в окно, а я все сидела и печатала, пока не услышала, шаги на этаже. Потом послышались приглушенные всхлипы, и кто-то хлопнул дверью в родительской спальне. Это еще что? Мама плачет?

      Я осторожно вышла из своей комнаты и увидела, что дверь в спальню родителей прикрыта не до конца. Через небольшую щель, я заметила маму. Она сидела на кровати и держала в руках какую-то бумагу, похожую на письмо. Глаза ее действительно были на мокром месте, но она больше не всхлипывала, лишь изредка шмыгала розовым распухшим носом. Решив, что пора выходить из укрытия, я прокралась обратно в свою комнату, а потом громко затопала по коридору и постучала в дверь, будто только что вышла.

      – Шарлиз? – позвала мама, встрепенувшись. Голос ее слегка дрожал.

      – Да, это я.

      – Заходи, – разрешила она.

      Когда я зашла, письма в ее руках уже не оказалось. Она смирно сидела и смотрела на меня вопросительно.

      – Ты что-то хотела? – она даже попыталась улыбнуться, но вопрос прозвучал немного резко. Неужели, я не вовремя. Что-то второй день мне все улыбаются вымученной улыбкой. Что за страдания обрушились на моих близких?

      – Да, нет, – ответила я, пожимая плечами. – Просто зашла, спросить, как дела.

      – Все нормально, – голос ее уже больше не дрожал. – Была на рынке, кое-что купила. Одну старую шкатулку с Одри Хепберн. Думаю, тебе понравится.

      Как только она заговорила о любимом коллекционировании, мученическое выражение лица будто стерли ластиком, и нарисовали доброжелательное и жизнерадостное.

      Мама залезла в мятый бумажный пакет, который стоял у нее в ногах, и достала оттуда металлическую шкатулку, которая вся была отделана камням и узорами. А сверху, на крышке, было чудесное винтажное изображение Одри Хепберн.

      – За полцены оторвала, – похвалилась мама, вертя шкатулку в руках. – Оставлю ее в спальне.

      – Да, очень красивая, – восхитилась я, любуясь любимой актрисой.

      Мама бережно поставила прекрасную вещицу на прикроватную тумбочку, а потом, сказав, что пойдет готовить ужин, быстро вышла из комнаты напевая какую-то песенку, даже не взглянула на меня. Я ничего не успела ответить, а ее и след простыл.

      Что за секреты у всех от меня, не понимаю? Я еще какое-то время оставалась в спальне. Присев на кровать, я смотрела в окно, как дождь и ветер терзают деревья. Потом на меня навалилась какая-то лень и я прилегла на подушку, прикрыв глаза. Полежу немного, а потом пойду писать дальше, пока не ушла моя муза. Такая мягкая кровать, что грех не полежать на ней пару минут. Мама очень любила шелк, поэтому постель и покрывало на ней были из этой прелестной приятной ткани. Шелк был прохладным, но комната родителей хорошо отапливалась, по сравнению с моей (какие-то проблемы