Седовая падь. Роман. Владимир Губертович Кремин

словно солдаты на параде, отдавали честь и радовали глаза усталых мальчишек.

      Когда все формальности были выполнены, друзьям ничего не оставалось, как спокойно разойтись по домам, чтобы погрузиться в упоительно сладкий мир снов, после трудной, полной тревог и впечатлений, ночной смены.

      То ли месяц миновал, то ли более; под осень уж, зашла к матери Василия как-то старушка в дом, из местных. Попросила напиться, да и говорит.

      – Знамо дело, испужалась поди, аль храбриться станешь? – и зорким неподвижным взглядом уставилась на хозяйку, словно подать просила.

      – Чего это я должна бояться, бабушка? – заинтересовалась Дарья. А она ей в ответ.

      – Да как же, милая, ведь такие то собаки по нашему селу не бегают. Аль неправда? Уж больно большие, да странные; не лают, не кусают, а вот спужать до смертушки – это они могут…

      У бедной женщины от растерянности только глаза и расширились; не знала что ответить.

      – Вот ты женщина, по всему видать храбрая и не глупая, а то не соберись духом, да не погладь ее, кто знает, кто знает, чем оборотиться могло…

      – От чего вы так странно думаете, бабушка? – Всерьез заинтересовалась словами старой женщины Дарья.

      – Я, милая, сама через то прошла, а вот коли дозволишь, совет тебе дам.

      Не шепчи, дочь моя, про то никому; ни ребенку малому, ни котенку, ни лягушенку, дабы тот, кому поведаешь, поневоле сам с имя встренится. Не нами это выдумано, не нам и судить. И, как знать, как знать, сможет ли эту тайну пересказать кому апосля?

      Дарья слушала, затаив дыхание, забыв про все домашние дела. С ощутимой тревогой колотилось в груди взволнованное сердце, вероятно от жутких воспоминаний пережитого.

      – Я, молодой тоже храбра, да отчаянна девка была. От того и сижу сейчас перед тобой. Смекаешь, сколько времени то уж миновало. Да… Сказывала про сию напасть и я подружке своей; не смогла стерпеть, смолчать, захоронить в сердце. Не сразу пришла к тому, что об этом говорить нельзя…

      Пропала через то моя подружка; по половодью в болоте сгинула, только приметну белу косынку на цепучей осоке и нашли. Кто ее затянул в то болото? Поведать то и некому… С того уж много лет миновало. Замолила я тогда вину свою, заглушила боль: ни детям, ни мужу о том страхе не сказывала. Милиционеры из району дознавались; подружки никак. Смолчала, дабы беду отвесть. А ты, по всему, не ведаешь и не смекаешь, пошто Стеша сгинула?

      Дарья вскинулась, присев от неожиданности.

      – Вот то-то и оно, милая, то-то и оно, – продолжала бабушка, поправляя и, потуже затягивая на голове старый выцветший платок.

      – Стеша в тот вечер ко мне приходила, платье покроить. Сулила ей давно уж, летом еще. Тогда она мне о собаках и рассказала. Тебя все жалела. Просила я ее никому о том случае более не сказывать. Далее сама знаешь как вышло… А ты вот от чего с имя встренулась, голуба? – вот мой вопрос, по что тебя избрали? Теперь выходит