Минус два. Просветление. Том 4. Роман. Максим Коляскин

и Эмму, за Илью, а теперь ещё и за Тамару с Полиной. Просветлённым возвращаюсь я в тёмный мир, к моим дорогим, близким и любимым людям…

      – Андрюша-Андрюша, – Ма уложила голову Андрея на свои колени и принялась гладить его чёрные с проседью волосы, – ты мог бы помогать им всем отсюда, но снова выбираешь тернистый путь просветления Тьмы. Мне нравится твоя решимость, но не беспокоиться за тебя трудно. Скажи, сынок: тебе не мил Белый Свет?

      – Он прекрасен, Ма! Да и просто жить рядом с тобой – большое счастье! Но… позволь я не буду снова озвучивать свои идеи и мысли, тебе они известны.

      – Да. Как и то, что ты сомневаешься в том, что мы адекватно воспринимаем жизнь людей вдали от Белого Света… Улыбаешься? В твоих сомнениях имеется рациональное зерно. Несмотря на большие возможности, нам не хватает состояния погружённости в другую реальность, тонкости восприятия времени и места. Но мы используем каждый подходящий случай для того, чтобы восполнять пробелы в своих знаниях. И, прежде всего, светлые порывы человеческих душ. Наша нынешняя встреча принесла огромную пользу не тебе одному… Но что-то я увлеклась… Мне понятны твои чувства – тоска по близким людям, тревога за них, ностальгия. Снова сомневаешься? Тогда я почитаю тебе стихи. Пусть и не точно в тему, но они пришли мне в голову не напрасно… Ма принялась декламировать по памяти, вызывая неподдельное изумление Андрея:

      «Первый снег в окно твоей квартиры

      Заглянул несмело, как ребёнок,

      А у нас лимоны по две лиры,

      Красный перец на стенах белёных.

      Мы живём на вилле ди Веллина,

      Трое русских, три недавних друга.

      По ночам стучатся апельсины

      В наши окна, если ветер с юга.

      На берёзы вовсе не похожи —

      Кактусы под окнами маячат,

      И, как всё кругом, чужая тоже,

      Женщина по-итальянски плачет.

      Пароходы грустно, по-собачьи

      Лают, сидя на цепи у порта.

      Продают на улицах рыбачки

      Осьминога и морского чёрта.

      Юбки матерей не отпуская,

      Бродят чёрные, как галки, дети…

      Никогда не думал, что такая

      Может быть тоска на белом свете».4

      …… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … ……

      Говорят, что время лечит. Сомнительная мысль. Оно только ретуширует шрамы былых ран. Говорят, что человек ко всему привыкает. Увы, это похоже на правду, но из такого правила тоже существуют исключения. Жизнь в Ультра-Петербурге постепенно вошла в обновлённую колею. Только Эмма и Вероника так и не смогли прийти в себя. Время не лечило. Привыкнуть к безжизненности Андрея, постоянно находясь возле его тела, им не удавалось. Сказать, что остальные люди, прибывшие в Северо-Западное Княжество из Ультра-Москвы, смирились с потерей своего лидера, близкого и родного человека,

4

Стихотворение К. М. Симонова