Хорошо в деревне летом. Эмиль Коста

удивился Иван Ильич.

      – Он в нашу парикмахерскую ездил, – пояснила Тамара Семеновна, – раз в пару месяцев точно. Ну и в библиотеку заглядывал регулярно, как вы.

      – Просто удивился: он без машины, а из деревни попутку не так легко найти. Да и я полтора года как переехал, мог подбросить.

      – Василий Петрович из деревни до дороги обычно пешком шел, а там останавливал кого-нибудь. Стеснялся, может быть. Кто знает, у художников свои пунктики.

      Иван Ильич нахмурился. Он в доме друга бывал не раз и не два в неделю. Чаще. И даже не заметил, что книги там обновляются. Когда давеча убирался, просто сложил их в стопку. Василий читал неинтересное: что-то по истории, о живописи, даже юриспруденция была. Судиться, что ли, с кем надумал?

      – Я книги со штемпелями завтра же найду, привезу в следующий раз, – пообещал он библиотекарше.

      Она спокойно кивнула и спросила:

      – А вы дружили?

      – Было дело, – Иван Ильич машинально взял из коробки конфету и прищурился, пытаясь разглядеть сквозь черноту шоколада цвет начинки.

      – Я белые люблю, – негромко сказала Тамара Семеновна.

      Он смущенно улыбнулся.

      – А я и не ел толком. Дочке покупал раньше. Она тоже: сперва белые, потом с остальных шоколад объест и в последнюю очередь огрызки эти слопает.

      Библиотекарша взяла конфету, отломила шоколад с одной стороны – начинка была светло-коричневой.

      – Тоже неплохо, – констатировала она. – Вы рано сегодня. Обычно тут до полудня никого.

      – Я из Владивостока, первым автобусом. Василия вчера хоронили.

      – Почему в городе? – удивилась Тамара Семеновна.

      – Старший брат там живет, родительская могила…

      – Хм… Интересно было?

      – На похоронах? – удивился Иван Ильич.

      – По такому поводу очень странные сборища устраивают, – пояснила библиотекарша. – Соседи приходят, друзья детства, родня – седьмая вода на киселе. Соберутся за столом и болтают, что в голову взбредет, в основном – чушь, причем с самыми важными лицами. Сидишь и думаешь: то ли плакать, то ли смеяться.

      Он не выдержал и усмехнулся.

      – Точно, есть такое. Но тут иначе вышло: из наших в город только я и приехал, всей родни – старший брат, остальные собрались из мира искусств. Однокурсники какие-то и прочие художники. Так что мало интересного, все разговоры о прекрасном вели.

      – О высоком?

      – Ага. Не знаю, правда или нет, но… если их тостам верить, Василий был талантище, каких мало. Хотя на поминках и не такое говорят.

      – А вы-то его картины видели?

      – Конечно, – он с удивлением отставил чашку. – Что за вопросы? Мы сколько лет знакомы, даже детские рисунки припоминаю – он их на промокашках рисовал.

      – Ну так неужели не разглядели за столько лет, талантлив Василий Петрович или нет?

      – Я много чего в нем не разглядел, – признался Иван Ильич после паузы. – В живописи совсем не разбираюсь… да и в людях, наверно, тоже. А вы что-нибудь странное заметили,