Дом из парафина. Анаит Сагоян

мгновенно, пока они не опомнились», – строил планы Сандрик. Глаза его загорелись: если хотя бы немного перестать трусить, можно все хорошо спланировать.

      «То есть просто взять и убить», – уточнил он для себя самого и прислушался к собственной реакции. Ничего. Просто взять и убить. Нормально.

      «Насколько сложно вынимать нож из живого мяса?»

      Деревянная рукоять ножа впитала пот с ладони Сандрика.

      «Нужно ли его внутри проворачивать?»

      «Стоит вонзить в горло или в живот?»

      «Я хочу убить? Или сильно ранить, но сохранить жизнь?»

      «А что мне за это будет?»

      Резкий глухой удар в дверь. То ли кулаком, то ли коленом. Сандрик попятился, колени подкосились, под ногами все поплыло.

      Новый сильный удар.

      «Почему они шумят?! Что они планируют?»

      «Может, это чья-то месть? И не грабить вовсе пришли они, если им все равно, что их все услышат?…»

      … Запах жареной картошки ударил в нос, как только Сандрик открыл дверь и вошел. Инга картошку почему-то всегда недожаривала. Но это еще полбеды. Картошка, не переносившая холодную, неотапливаемую зиму, становилась к началу весны противно сладкая и местами синела.

      – Руки помой. И не смотри так. У нас не ресторан.

      Сандрик разулся, опрыскал руки из хрипящего крана, вытер о брюки и пошел на сладковатый запах картошки.

      – Что по физике?

      – Ничего.

      – Ну-ка дыхни.

      – Мам, оставь!

      – Дыхни, говорю!

      Сандрик закатил глаза.

      – Ешь теперь. И смотри у меня.

      Недожаренную картошку едва можно было прожевать, и она упорно не лезла в горло.

      – Папа с работы звонил. Деньги, говорит, выдадут только в следующем месяце. Ну, что молчишь?

      Инга резкими движениями скоблила подгоревшую сковородку, и невыносимый скрип отдавался в зубах, в спине, в затылке.

      – Мам, нужно на медленном огне. Так и дожаришь, и ничего не сгорит.

      – А ты мать не учи тут давай. Волосы в подмышках не делают тебя мужчиной в доме. Так что по физике? – не отставала Инга.

      – Ничего, говорю же.

      Сандрик нанизал пару ломтиков картошки на вилку. Было ощущение, что вонзаешься в мясо остывшего мертвеца.

      – Мне еще за электричество платить. Как уложусь, не знаю.

      – Мам, я хочу ходить на футбол.

      – Так, вот чай, – Инга грохнула стаканом по столу, налила кипяток, достала из другого стакана мокрый пакетик и, поморщившись, переложила его в стакан Сандрика.

      – Ребята уже записались. Там за полгода совсем немного надо. Ну и кеды…

      – Ты где рубашку порвал? – мать потянула воротник Сандрика вверх, показательно, чтобы он хорошо видел разошедшийся на вороте шов. Потом резко убрала руку и отошла к плите.

      – Тренер собирает хороших ребят. Просто у меня нет кед.

      Замоченная сковородка свалилась с плиты на пол, расплескивая мыльную воду.

      Сандрик проглотил очередной