Вопрос и ответ. Патрик Несс

служба. Настало время управления. Время возглавить людей и сплотить их.

      Отделив одних от других, подумала я, но дыхание уже замедлялось. Белизна комнаты сделалась ярче, но так мягко, нежно – мне хотелось упасть в нее и спать, спать, спать… Я еще немного утонула в подушке.

      – Сейчас я тебя оставлю, – сказал он. – Но мы еще увидимся.

      Рот раскрылся, дыхание пошло через него… Сон уже взял надо мной власть.

      Он смотрел, как я отплываю…

      А потом сделал одну очень неожиданную вещь.

      Шагнул к кровати и укрыл меня простыней. Можно сказать, почти подоткнул.

      – Но прежде, чем я уйду, – сказал он, – у меня есть к тебе одна просьба.

      – Чего? – Я уже с трудом оставалась в сознании.

      – Я хочу, чтобы ты назвала меня «Дэвид».

      – Чего? – Язык едва ворочался во рту.

      – Хочу, чтобы ты сказала: «Спокойной ночи, Дэвид».

      Джефферс так ловко разделил меня на части, что слова выскочили сами: я и понять не успела, что они уже слетают у меня с языка.

      – Спокойной ночи, Дэвид.

      Даже сквозь снотворное марево я заметила, что он слегка удивился… и даже как будто разочаровался. Но быстро взял себя в руки.

      – И тебе спокойной ночи, Виола.

      Он кивнул мне и направился к двери.

      И тут до меня дошло, что в нем такого особенного.

      – Я вас не слышу, – прошептала я.

      Он замер, обернулся.

      – Я сказал: «И тебе то…»

      – Нет, – с трудом жуя слова, выговорила я. – Я вас не слышу. Не слышу, как вы думаете.

      Он поднял брови.

      – Надеюсь, что так.

      Кажется, я отключилась еще до того, как он вышел.

      И не просыпалась очень, очень долго, но потом снова вынырнула в солнечный свет, моргая и смутно гадая, что было сном, а что – явью.

      (…отец протягивал руку и помогал забраться по трапу в модуль: «Добро пожаловать на борт, шкипер!..»)

      – А ты храпишь, – известил меня голос.

      Коринн сидела в кресле. Ее вооруженные иголкой пальцы порхали над куском материи с такой быстротой и ловкостью, словно этим занималась вовсе не она. Словно чьи-то другие свирепые руки что-то там делали у нее на коленях.

      – Не храплю.

      – Храпишь. Как корова в течке.

      Я откинула простыню. Пластыри уже кто-то поменял. Молнийная боль ушла: видимо, и шов тоже успели починить.

      – Сколько я спала?

      – Больше дня, – неодобрительно сказала она. – Президент уже дважды присылал своих людей справиться о твоем состоянии.

      Я нерешительно ощупала рану в боку. Боли почти совсем не было.

      – Нечего сказать на это, моя девочка? – Игла с новой яростью накинулась на ткань.

      – А что я могу сказать? – нахмурилась я. – Я его даже не знаю.

      – А вот он прямо очень хотел с тобой познакомиться. Ой! – Она зашипела и сунула палец в рот. – Все это время он держал нас тут взаперти. – Палец она так и не вынула. – Все это время мы даже из здания выйти не могли.

      – Не вижу, в чем тут моя вина.

      – Потому что это не твоя вина, моя девочка. – Мистрис