ВОСЕМЬ ВИНОГРАДНЫХ КОСТОЧЕК. Детектив о черной магии. Дмитрий Вагнер

и в другом платье, по массивным ботильонам, будто леденцы на палочке.

      – Глядите, кто-тут у нас? – рявкнул Догерти.

      Его рыжие кудряшки дернулись над широким, оскаленным веснушчатым лицом, когда он толкнул ее в спину.

      Огромные, коричневые ботильоны – вероятно доставшиеся от бабули – с глухим, деревянным звуком проскрежетали по бетону, по обломкам мелкого мусора и камней. Облачко пыли взметнулось в воздух там, где она запнулась и приросла к месту. Угловатые плечи ее дрожали. Светлое, до самых колен платье, с желтыми и розовыми кругами быстро взыдымалось на груди.

      Саймон, хихикая подошел и встал у Эмоса за спиной. Роджер Догерти, засунул пальцы за дорогой, прошитый белыми нитками ремень. Он мог напугать кого хочешь. Конечно, Тильда Сароян, – местная достопримечательность, полоумная шизофреничка – только и могла, что виновато смотреть под ноги. В левой руке она держала целофановый пакет из супермаркета.

      – Прикиньте, парни, опять собирает всякую дрянь! – сказал Роджер. – Ну как дай сюда.

      Он вырвал у нее пакет, раскрыл и сунул туда нос.

      – Что это здесь, вы посмотрите?

      Догерти чихнул, чем вызвал у всех оглушительный смех. Из-за спины у Эмоса полетел дымящийся окурок и ударился девчонке в лоб. Громче всех смеялся недумок Фримен. Его широко раскрытый рот с желтыми комками пережеванных чипсов, был как огромная, ведущая в глубины земли сталактитовая пещера.

      Роджер перевернул пакет вверх дном и отшвынул его в сторону. Затем Фримен, который ржал громче всех, заткнулся, а за ним и все остальные.

      Сколько они молчали Эмос не мог бы сказать. Время как будто остановилось. Глядя на огромную дохлую крысу, три штуки мертвых мышей и трупик голубя, он вспомил папины рассказы о том, откуда берутся такие болезни, как холера и бубонная чума. На мысленном экране пронеслись фотографиях людей, которым довелось подцепить подобную пакость, но не повезло вовремя получить помощь.

      Эмос Андервуд отошел назад, ближе к окну. Глупо конечно. Они целыми днями ходили по тем же местам, где жили те твари, трогали вещи, где они ползали. По столу например, где лежали карты, которые все до единого брали в руки, а потом хватали фильтры сигарет, чипсы и сухари из пакетов клали себе в рот.

      Глупо.

      Почему-то Эмос подумал всего лишь о блохах, способных одним прыжком преодолевать расстояние в сотни раз больше собственного размера. Мелких и безобидных, чей укус может сотворить с человеческим телом ужасные вещи.

      – Гуль, мышиный Гуль, – крикнул Варга, сидевший дальше всех от содержимого пакета. Он засмеялся и сплюнул на пол.

      Двадцать четвертого мая мая восемдесят шестого года ему было шестнадцать лет. В конце июня, ему, как и Белмонти, предстоит сдавать выпускные экзамены и подать документы в университет, где обоих ждали места на химико-биологическом факультеле, и хорошие должности в управлении металлургического завода. Никто не знал, что значит Гуль, но Варга