Беззвездное море. Эрин Моргенштерн

полагаю, – говорит она, внимательно на него посмотрев. – Что вас привело сюда нынче вечером, помимо любви к коктейлям и литературе? У меня создалось впечатление, что вы кого-то ищете.

      – Что-то вроде того, – признает Закери. Надо же, он почти что об этом забыл. – Но не думаю, что те, кого я ищу, здесь.

      Тут он разворачивает ее в танце, в основном для того, чтобы избежать столкновения, но платье ее взвивается столь эффектно, что несколько человек поблизости останавливаются ими полюбоваться.

      – Как глупо с их стороны, – говорит женщина. – Они лишили себя чудесного бала и славной компании.

      – А потом я еще искал кошку, – добавляет Закери. На это женщина улыбается еще шире.

      – О, я видела Матильду в самом начале вечера, но кто знает, куда она направлялась! С кошками дело такое, порой разумней позволить кошке найти тебя. – И, помолчав, мечтательным шепотом прибавляет: – Разве это не замечательно, быть гостиничной кошкой? Я желала бы этого для всех.

      – А что привело сюда вас? – спрашивает ее Закери.

      Мелодия танца меняется, он чуть было не сбивается с ритма, но, к счастью, подстраивается, ухитрившись не отдавить ногу партнерше.

      Но прежде, чем она успевает ответить, что-то, происшедшее за плечом Закери, привлекает ее внимание. Она вся замирает, он это скорей чувствует, чем видит, и думает про нее, что вот, наверное, человек, который отлично носит какие угодно маски. – Простите, я должна отлучиться, – произносит она и кладет руку на лацкан Закери.

      Кто-то сбоку щелкает фотоаппаратом. Женщина отступает на шаг, чтобы уйти, но потом останавливается и склоняется перед ним в поклоне, похожем на реверанс, что выглядит одновременно и чинно, и неуместно, в особенности потому, что в короне ведь она, а не он. Но Закери отвечает ей тем же, очень стараясь соответствовать, и когда она исчезает в толпе, кто-то поблизости аплодирует, как будто они устроили представление.

      Подходит фотограф, спрашивает их имена. Закери на это просит, чтобы их просто назвали гостями, если фотографии будут где-то помещены, и фотограф нехотя соглашается.

      Закери снова бродит по лобби, теперь уже медленней, поскольку толпа стала гуще. Его гнетет разочарование. Он смотрит на украшения, нет ли среди них пчелки, ключа и меча. Он ждет знака. Может быть, стоило самому надеть что-то подобное, или нарисовать на руке, или вложить в нагрудный карман платок-паше с узором из пчел. Странно, как он вообще смел надеяться, что сумеет опознать незнакомца в комнате, где незнакомцев не счесть.

      Закери ищет глазами кого-нибудь, с кем он уже говорил, может, удастся ненароком эдак спросить, о чем спросить, он уж и сам не знает. Женщины-Макса в толпе нет. Он подходит к плотно сгрудившейся группе (там кто-то в эффектной зеленой пижаме держит розу под стеклянным колоколом), ступает за колонну, держась поближе к стене, чтобы их обойти, и в этот момент его хватают за руку и втаскивают в дверной проем.

      Дверь закрывается, приглушив голоса, отрезав свет.

      В темноте кто-то есть, рука, втащившая Закери, его отпустила, но этот