Беззвездное море. Эрин Моргенштерн

предпринимает долгий путь назад, к своей комнате. Скинув сапоги и стянув с себя зимнее облачение, он вынимает книгу. Вертит ее в руках, потом кладет на письменный стол. На вид в ней нет ничего особенного, не скажешь, что она несет в себе целый мир, хотя это можно сказать о любой книге.

      Закери задергивает шторы и полуспит еще до того, как они успевают сомкнуться и спрятать за собой оживленный солнцем ландшафт и фигуру человека, который наблюдает за ним, стоя через дорогу в тени разросшейся ели.

      Просыпается он несколько часов спустя, когда телефон чирикает, извещая, что пришло сообщение, и вибрирует так рьяно, что спрыгивает со стола на пол и бесшумно приземляется на удачно брошенный там носок.

      “7 веч скотт холл гостиная – от входа мимо лестницы & поверни направо по коридору это за стеклянной дверью & похоже на постапокалиптич вариант комнаты в кот светские дамы пили чай. я приду раньше. ты лучший. <3 п.”

      Часы в телефоне подсказывают, что уже 5.50, а до Скотт-холла бежать через весь кампус. Закери зевает, выбирается из кровати и идет по коридору принять душ.

      Стоя в пару под струей горячей воды, он решает, что книги нет, что он ее выдумал, но облегчение, принесенное ему этой мыслью, смывается. Закери твердо помнит, что книга есть.

      Он растирается смесью миндального масла с сахаром, этот скраб его мать изготавливает сама и каждый год ему дарит, на этот раз она добавила туда ветиверию, полезную, если надо обрести душевный покой. Может, удастся стереть того мальчика, который стоит в переулке. Может, настоящий Закери где-то под ним.

      Каждые семь лет все клетки человека полностью обновляются, напоминает себе Закери. Он больше не тот мальчик. Он переменился дважды с тех пор.

      Закери столько времени тратит в душе, что собираться ему приходится в спешке. Поняв, что не ел весь день, он хватает протеиновый батончик. Сует в портфель блокнот и, помедлив над “Сладостными печалями”, бросает туда “Маленького незнакомца”.

      Одной ногой уже в коридоре, он кидается назад, чтобы вложить в портфель и “Сладостные печали” тоже.

      Он идет по направлению к Скотт-холлу, непросохшие после душа волосы замерзают колечками, которые царапают ему шею. Снег истоптан столькими шагами, что по всему кампусу не найти нетронутого белого пятнышка. Закери проходит мимо кособокого снеговика в настоящем красном шарфе. Бюсты бывших президентов колледжа, стоящие в ряд, так засыпаны снегом, что президенты стали неразличимы, кое-где лишь выглядывает из-под нахлобученной снежной шапки мраморный глаз либо мраморное ухо.

      Указания, которые прислала Кэт, оказались полезны. Раньше он в Скотт-холле, это еще одно общежитие, никогда не бывал. Он минует лестницу и маленький пустой кабинет, выходит в коридор и идет по нему некоторое время, пока не доходит до стеклянных, в пол, полуоткрытых дверей.

      Он не уверен, туда ли пришел. В кресле сидит девушка, вяжет, а несколько студентов расставляют мебель для чаепития, похоже, и вправду пережившую апокалипсис: бархат, которым обиты стулья и банкетки, вытерт и выношен, дерево