Прости мне мои капризы. Николай Чепурных

мгновение, превратилась в молодую, очень красивую женщину.

      Я узнавал и не узнавал ее.

      Признавал в ней – прежние ее черты, и не признавал.

      А что было для меня совершенно внове – это умопомрачительная ее близость, действовавшая на меня так, что я готов был здесь же, на месте, умереть!

      Она стала передо мной.

      Глянула мне в лицо – так глянула, словно считывая с него, до последней искры хаотичных моих мыслей, нужную ей информацию. Затем проникла в глаза – острым, как каленая, выпущенная в стремительный свой полет, стрела, взором. И ласковым, томным голосом назвала меня по имени:

      – Андрей!

      Ее, напомнивший мне ту Ирину, голос – привел меня в чувство. Я обрел способность в большей, или меньшей мере владеть собой. И немедленно откликнулся:

      – Ирина!

      – Да, это я! Ирина! Посмотри на меня! Ты меня помнишь?

      – Помню…

      – Смотри еще!

      Она отступила на шаг.

      Медленно повернулась кругом, показав себя со всех сторон.

      – Прошло много времени, как мы расстались! – вновь услышал я завораживающий ее голос. – Я уже не маленькая девочка! Правда?

      – Правда!

      – И могу делать все, что хочу!

      – Да…

      – Скажи: я хороша собой?

      – Хороша!

      – Стройна?

      – Стройна!

      – А как тебе милые мои сестрички? Взгляни: они уже выросли, стали большими!

      Ирина подняла руки и, откинув в стороны волосы, прикоснулась влажными ладонями к груди.

      – Нравятся они тебе?

      – Нравятся…

      – Ты можешь их потрогать. Дай мне руки!

      Почувствовав, как о грудную мою клетку, с невероятной силой, ударилось и отскочило, и снова ударилось сердце, – я вытянул вперед дрожащие свои конечности.

      Взяв мои руки в свои, – Ирина-русалка поднесла их к «сестричкам» и приложила.

      Две крупные, твердые «горошины», словно острые язычки пламени, «прожгли» мои ладони. И тотчас – через ладони – уже не язычки, а настоящий «огненный вихрь» распространился по всему телу. Никакой боли, при этом, я не ощутил.

      Испытывал я – совсем другие чувства…

      Невыразимо приятные, по внешним и внутренним ощущениям, эти прикосновения – к трепетной, пульсирующей плоти, которая почему-то была не холодной (наполненной холодной русалочьей кровью…) и отталкивающей, какою, по моим представлениям, должна была быть, а наоборот, излучавшей естественное, живое тепло, – привели меня в почти бессознательное состояние.

      – Тебе понравилось? – отняв мои руки от груди, с чарующей улыбкой, вновь спросила меня Ирина-русалка.

      – Да! – одними губами выдохнул я, не сводя с нее глаз.

      – Значит – ты пойдешь со мной?

      – Куда?

      – Туда!

      Не сдвигаясь с места, – она повернулась гибким своим станом к реке, еще раз показав себя с «той» стороны, и движением головы указала на воду.

      Меня начало трясти, как будто в лихорадке. И я ответил:

      – Нет…

      На