Лицей послушных жен (сборник). Ирэн Роздобудько

мои глаза и рот тоже округлились. Неприятно шевельнулось в груди сердце. Неприятно и щекотно.

      Эта девочка…

      Косы, как живые, шевелятся от глубокого дыхания.

      Глаза… Чистый синий цвет – редко встречается. Полутьма и свет в конце коридора.

      Легкий звон посуды за матовым стеклом кухни, свист чайника…

      Чеканка на стене – профиль Нефертити.

      Запах…

      Что-то знакомое. От попугая? Из кухни, где шипит сковородка? Масло? Подгорелое молоко?

      Я начала задыхаться.

      – Верочка, кому ты открываешь? – послышался женский голос.

      Девочка вздрогнула и ожила:

      – Здесь тетя в комбинации! – крикнула в сторону кухни.

      Вот что ее так удивило: мой шифоновый топ на тонких бретельках!

      – Не выдумывай! – ответил ей женский голос из кухни.

      Мужской голос прозвучал с той стороны, где, как я помнила, была ванная комната. Действительно, из боковой двери выглянул мужчина в длинных синих трусах. Глянул на меня, смутился: «Ой, простите!» – и спрятался в ванной.

      – Вы к нам? – радостно спросила девочка, взявшись за косы обеими руками, как за веревки качелей.

      Я хватала воздух ртом, как рыба.

      Телефон выскользнул из рук. Хотела что-то сказать, но почувствовала, что уровень моего заикания перешел к самой первой стадии. Девочка закрыла косами рот, ее глаза излучали смех.

      Я замахала руками, пятясь, как рак. Чуть не упала с лестницы. Потом развернулась и помчалась вниз, опираясь на стену и размазывая по ней надпись: «Ника съела…»

      На первом этаже столкнулась с теткой в синем линялом халате, которая несла полный тазик белья.

      Машинально кивнула ей.

      В голове мелькнула фраза: «Здравствуйте, тетя Нина!», – от чего мое сердце встрепенулось и покатило волну нового приступа боли к проклятому желудку. Какая еще «тетя Нина»? С первого этажа? До сих пор жива? Ей что – сто лет?

      Я бежала по двору, как подстреленный заяц. Завернула за угол. Добежала до дерева. Скамейки под ним не было.

      Господи, я же больна! Меня везут в «скорой», и я брежу.

      «Ну ничего, ничего, – успокаивала я себя, – когда-то здоровьем нужно заняться всерьез. Давно обещала Миросю. Наверное, его уже вызвали с работы и он сидит рядом с моим телом в машине, держа его, это бездыханное тело, за руку. Но почему такие твердые носилки? Твердые и вертикальные?»

      Я пришла в себя. Увидела, что стою под тем же деревом и опираюсь на ствол.

      И никуда меня не везут.

      И никто не держит меня за руку.

      И я все еще нахожусь в спальном районе: стою под деревом, тяжело хватаю ртом воздух, а передо мной – тот же урбанистический марсианский пейзаж: дома, залитые горячим желтком солнца. Вызвать такси невозможно, где мой телефон – неизвестно. Наверное, потеряла, когда бежала по лестнице. Возвращаться в подъезд со спичками и странными надписями – страшно. Вряд ли решусь…

      Я оттолкнулась от ствола, придав себе «инерционного движения», и, шатаясь, побрела к