Ошибка молодости. Оксана Георгиевна Кожемяко

не высказала своего омерзения вслух.

      – Ксенюшка, боюсь, что мы не можем указывать Дмитрию Павловичу, как ему обращаться…– и тут Егор Иванович запнулся. Он увидел взгляд Петьки, стоящего за стулом барина. Его черные глаза горели и во взгляде этом виделись и горечь, и ненависть, и вызов.

      – «…как ему обращаться с имуществом…», – произнес Петро вполголоса и потупился.

      Дмитрий Павлович захохотал.

      – Вот видите, Ксения Егоровна, – произнес он торжественно, – холоп знает свое место.

      Барышня посмотрела на Петьку, потом встав из-за стола, произнесла:

      – Простите, я устала, – пробормотала Ксения Егоровна. – Пойду, прогуляюсь.

      – Да ведь, темно уже, – удивился Дмитрий Павлович, – Я провожу вас.

      Ксения Егоровна усмехнулась.

      – Вы так галантны, Дмитрий Павлович, – произнесла она с нескрываемой иронией, – но позвольте мне побыть одной. У меня разболелась голова.

      Она поспешно вышла.

      Вечер стоял замечательный. Весна входила в свои права. Уже воздух наполнился запахами просыпающихся от зимней спячки деревьев, дороги высохли и сквозь прошлогоднюю прелую листву пробивалась изумрудная трава.

      Ксения Егоровна прошлась немного дальше постоялого двора. Горизонт багрянцем своим радовал взор. Девушка дала волю слезам.

      «Что ж это такое?» – говорила она тихо. – «Так душа ноет, сердце разрывается. Скорее уже бы Петербург».

      Так она стояла и плакала. Вдруг кто-то положил на ее плечи шаль. Она обернулась и увидела отца. Девушка опустила голову ему на грудь и разрыдалась.

      – Что ж, доченька-лапушка! – проговорил он ласково, гладя ее по голове. – Больно тебе, милая, знаю! Хотел бы тебя оградить от этой мерзости, да куда ж податься! Пойдем-ка, лучше спать. Завтра засветло поедем. Уже немного осталось.

***

      В Петербурге они расстались на Миллионной улице. Багаж у Давыдовых был невелик, и Егор Иванович сказал, что они до дому доберутся сами.

      Дмитрий Павлович раскланялся и выразил надежду на скорую встречу и добрую дружбу. Петька спешился и стоял вдалеке, поглаживая добрую морду своего коня.

      Ксения Егоровна, дождавшись, когда барин сядет в карету, подошла к Петьке и сунула ему в руку записку, не говоря ни слова.

      Петька хотел сказать что-нибудь, но слова не шли. Егор Иванович стал прощаться и пожал Петру руку.

      – Благодарю вас, Петр Алексеевич за содействие, – он улыбнулся и его глаза превратились в забавные щелочки. – Если бы не вы, одному Богу известно, когда бы мы в Петербург попали.

      – Не стоит благодарности, барин, – отрезал Петька и вскочил на коня, – хозяин мной доволен, да и будет.

      Глава 6

      Оливер проснулся от приступа тошноты. Накануне он переусердствовал с ромом, да еще эта невыносимая качка. Он оглядел плотницкую. Рвота уже была на подходе. Увидев деревянное ведро, он быстро схватил его. Когда первый приступ прошел, Оливер только теперь