Слава России. Елена Владимировна Семёнова

врачевались раны ее… Хотя и не все. Одну рану никакой молитве не удавалось исцелить.

      Дом, разделившийся в себе, не устоит. Не таким ли вышел дом самого Андрея? На горе и погибель встретил князь свою Улиту… Первые годы он еще верил, что сердце гордой и своенравной красавицы отогреется, что явится и в ней ответное чувство на мужнину ласку. Ведь не силой же приневолил он ее к алтарю, но сама согласилась она, будто бы и впрямь одумавшись и поняв, что нет вины Андрея за погибель ее отца.

      Но шли годы, появлялись на свет дети, а ничего не менялось. Холодом веяло от княгини Улиты, и всякий миг, находясь с нею рядом, чувствовал Андрей, что жена ненавидит его. Нет, она не показывала виду, она была образцовой женой и княгиней, но не так уж недогадлив был князь, чтобы обманываться благопристойным внешним, не разумея сокровенного. Это сокровенное приводило Андрея в ярость. Он мог громить и принуждать к покорству волжских булгар и своих родичей половцев, мог сокрушать крамолу многочисленных братьев, мог заставить следовать воле своей где хитростью, а где силой и жестокостью. Он мог выстроить дивные города и святые обители. Но не мог устроить собственного дома, не мог подчинить своей воле собственной жены. Впрочем… Ведь она не противилась той воле, а лишь ненавидела ее! Разве инаким было отношение князей да бояр, булгар и половцев – всех, кого он, Андрей, принуждал подчиняться своей воле? Они подчинялись. И ненавидели. И ждали часа, чтобы отомстить…

      – Господи Всемогущий, для чего тогда все? – сорвался горький вопрос с княжеских уст. – Прах и тщета все, суета сует… Может, и не поздно еще возвратиться к тому, о чем грезил в лета невинные? Оставить стол и удалиться в святые обители Твои, замаливать грехи? Лучшего и нет исхода… Но что тогда станет здесь? Что без меня станет?.. Я Белую Русь городами и селами застроил и многолюдною соделал. Так неужто напрасно? Так неужто оставить все это на раззор и опустошение?..

      Пока Андрей предавался мрачным мыслям, оплакивая сына и собственные грехи, княгиня Улита также не смыкала глаз. В ее тереме под покровом ночи собрались самые близкие и доверенные ее люди: братья Яким и Петр, боярин Захария, княжеские слуги-выкресты агарянин Анбал и жид Ифраим. Облаченная в траурные одежды, подчеркивающие белизну ее кожи, Улита восседала во главе стола, гордо вскинув все еще красивую голову и пристально вглядываясь в лица своих соумышленников.

      – Итак, настало время действовать, – промолвила она, сомкнув тонкие пальцы унизанных перстнями рук. – Мой супруг, тиран и изверг, окончательно лишился рассудка и в своей слепой злобе не щадит никого. Его отец отнял у нас отца, он лишил нас возлюбленного брата. Будем ли мы ждать, когда и наши головы упадут с плахи?

      – Ты права, сестра, – согласился Яким. – Мы ждали слишком долго. Но и не напрасно было сие ожидание. За последние годы Андрей сумел настроить против себя всех. Старшие города не могут простить ему возвышения Владимира, боярство небрежения к нему – он не удостаивает бояр даже приглашением