Тайная жизнь пчел. Сью Монк Кидд

коридор, изобилующий различными запахами. Гвоздика, старики, спиртовые протирки, освежители воздуха, микстуры. В «белом» отделении из окон торчали кондиционеры, но здесь лишь вентиляторы гоняли с места на место горячий воздух.

      У стойки дежурной сестры стоял полицейский. Он выглядел как какой-нибудь старшеклассник, который прогуливает физкультуру или вышел покурить на переменке. Он разговаривал с девушкой в белом. Видимо, медсестра, но она не выглядела намного старше меня. «Я сменяюсь в шесть», – расслышала я слова полицейского. Она улыбалась, пряча за ухом непослушный локон.

      В противоположном конце коридора напротив одной из комнат я увидела пустой стул. Под ним лежала полицейская фуражка. Я подошла и увидела на двери табличку: «ПОСЕЩЕНИЯ ЗАПРЕЩЕНЫ». Я вошла прямо туда.

      Там было шесть кроватей, и все они пустовали – кроме одной, самой дальней, возле окна. Одеяло вздыбилось, с трудом вмещая под собой пациента. Я опустила сумку на пол.

      – Розалин?

      Вокруг ее головы была обмотана марлевая повязка размером с детскую пеленку. Запястья привязали к прутьям кровати.

      Увидев меня, она начала плакать. За все те годы, что она за мной ухаживала, я ни разу не видела, чтобы хоть одна слезинка скатилась по ее лицу. Теперь же словно прорвало плотину. Я гладила ее руку, ногу, щеку, плечо.

      Когда ее слезные железы наконец истощились, я спросила:

      – Что с тобой случилось?

      – Когда ты ушла, этот полицейский, по кличке Туфля, впустил тех людей, чтобы они получили свои извинения.

      – Они снова тебя ударили?

      – Двое держали меня за руки, а третий бил – тот, с фонариком. Он сказал: «Извиняйся, черномазая» – а когда я не извинилась, он стал меня бить, пока полицейский не сказал «хватит». Но они все равно не дождались своих извинений.

      Я желала, чтобы эти люди подохли в аду, моля о глотке воды, но я сердилась и на Розалин.

      «Почему она не могла просто извиниться? Тогда, может, Франклин Пози, побив, оставил бы ее в покое. Но теперь они точно вернутся».

      – Тебе нужно уходить отсюда, – сказала я, отвязывая ее запястья.

      – Но я не могу просто уйти, – сказала она. – Я все еще в тюрьме.

      – Если ты здесь останешься, эти люди придут и убьют тебя. Я не шучу. Они убьют тебя, как убили тех цветных в Миссисипи. Даже Т. Рэй так считает.

      Когда она села, ее больничный халат поднялся выше колен. Она попробовала его натянуть, но тот снова полз вверх, словно резиновый. В шкафу я нашла платье и протянула Розалин.

      – Но это безумие, – сказала она.

      – Надевай платье. Просто делай, что я говорю, ладно?

      Она натянула его через голову и встала. Повязка косо сползала на глаза.

      – Повязку надо снять, – сказала я.

      Я сняла повязку, и под ней обнаружились два ряда швов. Затем я заглянула в замочную скважину, чтобы посмотреть, не вернулся ли полицейский на свой стул.

      Он был там. Конечно, было бы слишком хорошо, если бы он флиртовал с медсестрой столько времени, чтобы мы успели оттуда смыться. Я постояла пару минут, пытаясь что-нибудь придумать, затем открыла свою