Фандом. Анна Дэй

гема! Поймали предателя! Вздёрнуть их! Пусть заплатят за всё!

      Меня переворачивают лицом вниз, теперь я вижу только булыжную мостовую под чужими грязными ногами.

      – Элис! – словно со стороны слышу я свой крик.

      Меня подтаскивают к бочке. На другой, точно такой же, стоит Элис. Она держится очень прямо, подбородок высоко поднят – наверное, боится упасть. Сейчас она очень похожа на статуэтку феи с моей музыкальной шкатулки. Вот сейчас заиграет музыка – и Элис закружится в танце. Но в то же мгновение меня пронзает ужас: Элис стоит так прямо, потому что на шее у неё петля!

      Прежде чем я успеваю издать хоть звук, мне на шею тоже набрасывают петлю и затягивают её под подбородком. Сорвать верёвку не получится: руки мне крепко-накрепко связали за спиной. Зачем? Можно подумать, иначе я смогла бы сбежать!

      Меня ставят на бочку и перебрасывают конец верёвки через изгиб старого уличного фонаря. Тяжёлая верёвка шлёпается на землю. Теперь очередь Кейти. Её ставят рядом со мной, ещё одна верёвка со свистом отправляется в полёт. Ко мне со всех сторон устремлены злые взгляды, лица перекошены, дефы замерли в предвкушении жестокого зрелища, и я отчаянно пытаюсь удержаться на ногах. Стоит упасть – и я умру. Петля затягивается всё туже, воздуха не хватает. Жаль, что нас связали. Так хочется в последний раз взять девчонок за руки.

      Вперёд выступает деф с крючковатым носом.

      – Тише, уважаемые гемы! Говорит президент! – кричит он.

      Раздаётся хохот и аплодисменты.

      Президент взмахивает руками, и на улице воцаряется тишина.

      – Добро пожаловать на танец повешенных! – продолжает он, подражая выговору гемов. – Мы собрались на казнь этих… дефов!

      – В чём их вина? – слышится из толпы.

      Подняв глаза к небу, словно советуясь с высшими силами, оратор произносит:

      – Они виновны в том, что живут на грани голодной смерти, тяжким трудом добывают пропитание семьям, но при этом отказываются мириться с вашим презрительным отношением к ним, с вашей травлей, с вашими сексуальными домогательствами!

      Толпа улюлюкает в ответ. Какой-то деф дёргает меня за тунику, и я едва не падаю с бочки. Верёвка всё опаснее затягивается на моей шее.

      Президент хохочет:

      – Их преступление – нищета!

      Как тяжело дышать: воздух едва проникает в горло. С каждой секундой мои ноги всё больше слабеют.

      – Их преступление – болезни!

      И что только не лезет в голову перед смертью! Я почему-то сожалела о том, что так и не увидела Уиллоу.

      – Их преступление – голодная смерть! – Президент красиво поводит руками, описывая круг. – Они – зеркало ваших скрытых уродств!

      Толпа беснуется: свистит, гогочет, истошно вопит на манер ослиного стада.

      Оратор поднимает руки ладонями к слушателям, будто сдаваясь.

      – Но что это? Перед нами не дефы. Это волки в овечьих шкурах! – Его палец указывает на Элис. – Она – презренный гем! – Повернувшись к Кейти, он добавляет: – А эти двое… Бог знает, кто они. Дефы по рождению, друзья