Четыре Сына. Дорога в вечность. И. Барс

что-то чужое, спряталось в родном. Быть может, гир, и правда, был потомком марлогронтов, поэтому его Сила находила положительный отклик в ее душе? Но иллирийская сущность одновременно отвергала убийцу расы Светлых?

      Энира окончательно запуталась…

      – Чувствуешь? – участливо поинтересовался Шикоба. – Чувствуешь родство?

      – Да, – неуверенно ответила Эни, открывая глаза.

      Темный так счастливо оскалился, что даже немного напугал девушку.

      – А тэперь покажи мнэ свою магию, Эныра, – словно жадное дитя вновь протянул он ей раненую ладонь, азартно сверкая черными глазами. – Это жэ такая малость для тэбя. Прошу!

      Смотря в нетерпеливое лицо, Эни вдруг осознала, что сидит с невероятно опасным, могущественным и капризным существом. Сейчас Темный настроен более чем дружелюбно, даже зачем-то пытается вызвать в ней доверие. Но что будет, если он расстроится или разозлиться? Так ли деликатны будут его просьбы?

      Источник кольнуло болью, пуская по венам благодать. Пальцы Эниры замерцали голубым светом. Миндалевидные черные глаза округлились и отразили в своей блестящей глубине восхищение и алчность, граничащую с голодом. Глуша в себе противоречивые чувства, Эни прикоснулась к царапине. Шикоба замер. Сначала он пытался следить за процессом заживления, но, очевидно, ее магия привела его в такое блаженство, так явно читающееся на фархарском лице, что черные веки нехотя упали.

      На всё про всё ушла минута. Как только Эни убрала руку, Шикоба сразу же открыл глаза и посмотрел на свою ладонь. Она была девственно чиста. Несколько секунд гир, словно зачарованный, искал царапину на своей коже, а после поднял руку высоко вверх и громко торжествующе расхохотался, поочередно смотря на напряженно застывших Темных. Вторя своему правителю, фархи дружно загоготали. Однако Энира успела поймать их похожие друг на друга эмоции до этого слаженного ликования. Священный восторг, жадное вожделение, неверие, страх и одновременно счастье. Темные испытывали перед ее Силой еще больший трепет, чем люди. Но тогда зачем они уничтожили всех иллиров? Зачем вообще убивать тех, от кого в душе разливается такое непередаваемое упоение? Чтобы избавиться от этой слабости? А теперь вновь сходить с ума, встретив желанную магию?

      – Зачем вы убили всех иллиров, если их Сила приносит вам столько радости? – абстрагируясь от оглушающего пугающего смеха фархов, непонимающе спросила Энира, привлекая внимание Шикобы.

      Улыбка сползла с его губ, словно растаявшее масло, а лицо вмиг отразило повеявшую от него печаль, злость и скорбь.

      – Это вэличайшая ошибка моых прэдков, Эныра, – низко пророкотал гир, как заворачивающаяся в смерч гулкая воздушная стихия. – Наша болъ и наш нэпроститэльный грэх. Ашхар поддался обыде и рэвности. Сахжар нэ захотэли большэ ни от кого зависэть, послэ ухода марлогронтов с Эвы, и отвэргли предложэние фархаров стать их спутниками, даря счастъе своего Дара. Ашхар обрёк всэх нас на ужасную жызнь в заточэнии и знание,