Мой любимый призрак. Городские мифы. Любовь Сушко

только Лиза и ее противный пес скрылись из виду, Эльдар поднялся и отряхнулся от снега, по старой привычке, уверенный, что тот должен был прилипнуть к его форме или парадному костюму, в котором он спешил на деловые встречи и на романтические свидания. От старых привычек избавиться очень трудно, тем более, если новых-то и нет вовсе. А мы все помним прекрасно, как и что там было прежде, и мучительно желаем вернуться туда, и повторить, и сделать снова то, что память бережно хранит.

      – Ну вот и прибыли, – усмехнулся он, и увидел только что отыскавшего его Рыжего.

      Как тот нашел его, сказать трудно, но все-таки отыскал. Нюх у демона безводной пустыни всегда был отменным. Наверное, и не в таких условиях находил тех, кого хотел, хотя в муравейнике тоже не все было так просто.

      – А где тебя еще было искать, как не около дома твоей королевы? – явно ехидничая, спросил тот.

      – Кажется, ее пес почуял меня, мог даже цапнуть, вероятно, так я ему не понравился, – размышлял вслух Эль. Делясь первыми впечатлениями от того, что с ним теперь случилось.

      Говорят, что дьявол кроется в мелочах, но мелочи всегда любили все, да и куда от них деться?

      – Тебя сильно тревожит, понравился ты или нет какому-то псу? Ты встретился с любовью всей своей жизни, но говоришь только о псе. Сколько живу, так и не могу людей понять, особенно мужиков, странные они какие-то почти все, а уж настоящие полковники и поэты особенно.

      Почему он заговорил о поэтах, Эль так и не понял, наверное, на то у него были какие-то основания. Сам он никогда ни одной строчки не сочинил тогда, и теперь не собирался этого делать.

      – Да, уж, она почти не изменилась, и за ней по пятам бежал какой-то мужик, такого я и тогда не припомню, но теперь, – наконец соизволил Эль хоть слово сказать о Лизе. И это сразу оказался негатив, попытка ревности.

      Она работала в мужском коллективе, а он ее не ревновал, потому что не сомневался в своей неотразимости, так что же с ним случилось теперь?

      – То ли еще будет, ревность удушит тебя теперь, – про себя подумал Рыжий, но вслух сказал другое:

      – А тогда ты много чего не замечал и не помнил, – может, теперь будешь внимательнее к тем, кто тебя все еще любит, хотя теперь уже и любить-то не за что.

      Он умел утешить и ободрить любого. Но Эльдар отмахнулся от него. Ему вовсе не нравилось, когда кто-то вмешивался в его личную жизнь, даже если вмешивается бес-искуситель. Она всегда и для всех была тайной за семью печатями и не только потому, что это могло стоить ему звезд. Но он не потерпел бы, если бы кто-то и что-то говорил, обсуждал и осуждал. Это касалось только двоих людей. И еще одно, он боялся, что кто-то узнает страшную тайну его любви, большой и прекрасной, и запретной. И того, что он сам своими руками расправился с ней, потому что струсил, не смог дойти до конца, не пошел против своих и чужих. Он несколько раз порывался ей что-то объяснить. В последний раз попытка оказалась самой нелепой, беспомощной, какой-то жалкой. Но он только