Хранители тайны – 2. Анатолий Лубичев

и покурил. Экономлю. И как же твоя деревня зовётся?

      – Филиппово. Деревня Филиппово Холмовского района, колхоз зовётся, как и река, «Днепр».

      – Ты сказал Холмовского?

      – Да. Новый район, недавно образован.

      – Слушай, а далеко ли от твоей деревни до деревни Некрасово?

      – Далеко, километров семь. Я туда в школу ходил. Три класса закончил. Если сухо, то напрямую через болото километра четыре.

      – Усадьба помещичья цела ль?

      – Да, в ней-то, как раз школа и была.

      – Известно тебе, что-то о хозяйке усадьбы, о княгине Елизавете Вольской?

      – Елизавета Александровна учила первоклассников грамоте, чтению и рисованию. Я не знал, что она княгиня. Умерла. Я в третьем классе учился, когда померла. Жалко её было… Вы, дедушка, что, были там?

      – Жил некоторое время. Работал у помещиц гувернёром, учителем то есть. Учил мальчика Митю, сына горничной. Как давно это было.

      – Как же здесь-то оказались?

      – Отбывал каторгу за шпионаж и революционную деятельность, вот. Хотя какой из меня шпион или революционер. Такие, солдат, сложились обстоятельства.

      – Мне пора. Бывай, дед. Мне очень интересно тебя слушать, но служба есть служба. А, то получу наряд вне очереди. Хотя одну работу поменять на другую, какое это для меня наказание.

      – Ну, счастливо. Надеюсь, ещё свидимся. Не плохой ты человек я вижу. Только один вопрос. Не знаешь ли ты, что с моим учеником, как его жизнь сложилась? Попробую вспомнить: Митя… Митя… Щербинин кажется?

      – Дмитрий Щербаков может? Это мой отец, но к несчастью утоп, как раз перед моей свадьбой. В Днепре утоп, при разливе. Умный был батька. В большом начальстве ходил.

      – Верно, Щербаков. Конечно, Щербаков… Когда меня на каторгу отправили, думал для мук и страданий, а всё так повернулось, что здесь прошли самые счастливые дни в моей жизни. Вот как бывает.

      В начале следующего месяца Николай получил увольнительную на весь воскресный день, но не пошёл в порт, а направился на лесопилку с большим свёртком из газет. Газеты он выпросил у повара, растапливающего ими печь.

      Узнав у рабочих, суетившихся у нового оборудования, где можно найти сторожа, он направился к реке.

      Жак Поль Бертье стоял по колена в воде и нанизывал на острогу лосося, который начал свой поход к верховьям реки на нерест. Загарпунив очередного лосося, он бросал его в корзину, стоящую на берегу. Он так увлёкся ловлей, что совершенно не замечал Николая.

      Чтобы не мешать, Николай присел на край небольшого выступа. Сняв сапоги и опустив ноги в воду, стал с интересом наблюдать за дедом. Его необычайно поразило количество рыбы, – «Вот было бы столько в Днепре. Хочешь руками лови, хочешь острогой». Наконец он не выдержал и сняв солдатские галифе зашёл в воду и попытался поймать рыбу руками, но, как ни старался, в самый последний момент лосось ускользал, иногда высоко выпрыгивая из воды. Так ни с чем и вышел он