Нестор Махно. Виктор Ахинько

Там есть на что поглядеть!

      Нестор вспомнил первобытную крупорушку, которую с трудом вертел у Трояна. Захотелось увидеть настоящую технику, и он велел:

      – Петя, ану сбегайте с Гаврюхой да осторожно всё проверьте там.

      – Может, не надо, – попросила Тина, что тоже сидела за столом, но хозяйке не помогала.

      – Боишься, – усмехнулся Нестор. Всем она хороша для него, а в отряде и здесь вот чужая и, похоже, никогда не будет своей: к уюту приспособлена, к шелковому гнездышку.

      – Публика-то коварная. Беспокоюсь, милый.

      Он обнял ее за плечи.

      – Со мной тебе сам Люцифер не страшен!

      Троян с Лютым и краснощеким молодцем ушли.

      – И вы б не бегали. Припомнят, а у нас же трое, – подала голос Аня, глядя не на мужа – на Петра Петренко с болью и сожалением. Какой кавалер был, богатырь и умница. Даже эти разбойники прислушиваются к нему. Ах, не суженый!

      – Всегда так! – возмутился Михаил, перехватив взгляд жены. – Нужда загрызает – ты виноват. Не лезешь из кожи вон. А чуть поднимешь хвост – дергают: сиди и не рыпайся. Та як же ее, ту справедливость, достанешь со связанными руками? – он вскочил. – Пошли!

      Попив компота из вишен, шелковиц, абрикос и поблагодарив хозяйку, они направились к мельнице.

      На улице было по-осеннему холодно, пахло прелью палых листьев и тянуло свежестью с Мокрых Ялов.

      – Чуете, чуете? – подняв палец, как-то даже восторженно вопрошал краснощекий, что встретил их у ветряной мельницы с группой хозяев. В сумерках большие крылья ее тихо вращались.

      – Ни одного скрипа, ни стука. Прислушайтесь! – торжественно взывал умелец. – Она живая! Мы с братьями и отцом душу в нее вдохнули. А сколько сил, денег вбухали! Кто считал? Голые и босые остались. Помните?

      – Так. Так, – подтвердили мужики.

      – Теперь что ж она, без меня? Осиротеет, зачахнет, родная, – словно и впрямь о живом существе говорил с горечью умелец. – Заходите с Богом.

      Он открыл дверь, изукрашенную полированными фи-' гурками. Внутри горело несколько семилинейных ламп и тоже чувствовалась рука мастера. Пол, стены, потолок были «расписаны» разными сортами акации, клена, дуба, бука. Налет муки вытерли, текстура древесины играла, и Нестор даже головой покачал. Это не крупорушка – прямо храм какой-то, Василий Блаженный! Вот тебе и Времьевка. Кто б мог подумать?

      – Но ты же хмырь! Шкуры, небось, сдираешь с односельчан? – сказал мельнику Петр Лютый.

      – А кто считал наши убытки? – обиделся краснощекий. – Шестерня полетела. Где взять? Да ни за какие деньги сейчас не купишь…

      – Погоди, Ванёк, – степенно обратился к нему другой хозяин, постарше, с окладистой бородой. – Мы не против того, чтобы отдать все это людям. Будь ласка. Но кто его будет содержать?

      – Мы! – запальчиво отрубил Михаил, шевеля протабаченными усиками. – Миром поддержим и не хуже вас, Петрович!

      – Он прав, – вмешался Алексей Марченко. – Гуртом ловко и батьку бить.

      Намек был явно неуместен, и все сделали вид, что не заметили его.

      – Вот именно.