Пылающий город. Василий Зеленков

отошла к книжным полкам, скользнула взглядом по корешкам: джаллийские философы, греонские либералы, россонские демократы. Она отстраненно погладила ткань жакета там, где спрятала маленький револьвер: «В домаркавинское время, скажем, при Рестеровых, за такое могли и казнить…»

      Устин плюхнулся в кресло у камина, уставившись на водителя; тот недовольно дернул щекой.

      – Не уходи дале-еко, – Илона коснулась его плеча и указала доктору на кресло.

      Мария села.

      Журналистка налила ей кофе, и доктора кольнуло ощущение чудовищной нелогичности происходящего. Она почувствовала подвох в предложении Илоны еще в доме Микаила Цейса, но сейчас спокойно отпила из чашки, даже не принюхавшись? Чутье завопило о смертельной опасности, однако причина паники изворотливым головастиком ускользнула из мыслей.

      Мария попыталась сосредоточиться и поморщилась от пронзившей виски боли.

      Она вдруг с ужасом осознала, что хотела перенести интервью на утро: приехать в гости с поддержкой из своих парней с «Аве Асандаро» и агентов Севана Ленида.

      Точно. Именно так. Подобным образом она бы и поступила… если бы только…

      – Пейте. Кофе наш, вене-етрийский, – журналистка посмотрела ей в глаза; Мария поняла, что рука сама собой опять поднесла чашку к губам.

      Доктора прошиб озноб: «Илона владеет Звучанием?!»

      – Ты не церковник, – кофе обжег внезапно пересохшее горло. – Как тебе…?

      – Церковь многого не договаривае-ет, а у меня необычная семья, – Илона плотоядно улыбнулась. – Пей, мальчик.

      Устин, сопротивляясь, глотнул кофе. Лицо покраснело, ноздри раздулись, рука затряслась от напряжения.

      У двери послышался шорох. Мария скосила глаза. Водитель достал взблеснувший медью револьвер и профессионально установил глушитель. Лаконичная короткоствольная модель – «санд». Аранчайцы, наемники и оружейники, собаку съели на способах убивать. Револьвер безнадежно мазал на дальних дистанциях, но на коротких ему цены не было.

      У Марии в голове закрутились неприятные воспоминания. Один из подручных барона Архейм приехал из Аранчая. Севан прикончил его, когда мерзавец пытался сбежать из Гита с подлинной Дланью на борту. Победа далась с трудом.

      – Стены загадите, – брякнул Устин.

      Илона его проигнорировала. Она поднялась, обошла свое кресло и грациозно облокотилась на спинку. В ее руке появился миниатюрный «севендж». Люди Архейма будто питали слабость к Аранчаю. Подобное оружие шулеры прятали в рукаве, а шлюхи в корсаже. Те, кто крутился на дне, прозвали его «последний шанс».

      – Тебе идет, – хмыкнула Мария.

      – Помолчи, – поморщилась Илона. – Терпе-еть не могу люде-ей твое-его сорта. Шатаете-есь по небу, берете-есь за любую работу, радуете-есь объе-едкам, скулите от любого пинка. Трусливые шавки. Ни гордости, ни самоуваже-ения.

      – Речь, достойная журналистки!

      – Как считае-ете, окажу ли я вам услугу, отправив к Подгорной Хозяйке, капитан