Вначале было слово. Борис Берлин

на них с недоумением, ведь чужое счастье, дикорастущее, необузданное, непонятное – всегда внушает опасения. И в самом деле, странная парочка, глаза, конечно, счастливые, но уж больно несолидное выражение лица, особенно, у него – а ведь такой представительный мужчина. Про нее и так все понятно с первого взгляда, про таких в детстве говорят – втюрилась. Ну ладно, она – женщина, а вот он – вообще ни в какие ворота… Идет быстро. Почти бегом, тащит ее за собой, грея на ходу ее ладошки губами, смеется легко, запрокидывая голову, как она, точно, как она – совсем не думая про окружающую жизнь и мир вокруг. Неужели – любовь?

      Они идут быстро-быстро и все-таки – медленно. Они идут к расставанию, за которым – встреча.

      – Смотри, сколько улиц и все – наши.

      – Ага… Я так люблю этот город. Жаль, что его нет на карте.

      – Эти карты… Мало ли кто их рисует. Главное, что его знаем – мы. Мы знаем его – наизусть…

      – Да, да. Какое хорошее слово – наизусть. Из уст – в уста. Я так люблю – в уста…

      – Я знаю. Я знаю про тебя – все. Вот, скажи, почему я всегда тебе рад? Почему ты всегда со мной согласна?

      – Наверное, потому, что нам друг с другом – упоительно…

      – Да, но есть еще одна причина.

      – Какая?

      – Только никому не говори, ладно? Просто все улицы этого города ведут в одно и то же место. Откуда бы ты не вышел и куда бы ни направлялся, всегда придешь туда – к согласию.

      – Надо же. А я и не догадывалась.

      – И не надо. Прими это просто, как подарок и все.

      Он останавливается и оборачивается к ней. В его глазах – радость. Им – хорошо. И она приникает к нему, хотя – куда уж ближе.

      – Ну, вот мы и пришли. Ты не устала?

      Перед ними маленький домик. На окнах – ставни, все увито плющом. Лишь кое-где еще видны сами стены, покрытые посеревшей штукатуркой.

      – Прямо, как в сказке… – она улыбается и тычется носом ему в шею.

      Он начинает хлопать себя по карманам, пытается найти ключ.

      – Ну, что? Опять – потерял?

      – Похоже… Прости, а?

      – Не проси. Никогда не проси у меня прощения. Потому, что нет такого, что я бы не смогла тебе простить, понимаешь?

      – Понимаю. Все-все понимаю. Но что – теперь?

      – Теперь? А разве ты забыл? Счастье…

      Они тут же забывают про ключ, которого, впрочем, никогда и не было, да и дом этот они видят первый раз в жизни… Они забывают про все и просто стоят, прижавшись друг к другу – горячо и долго. Так долго – почти всю жизнь.

      Пожалуй, слово «почти» – лишнее.

      Вычеркиваю.

      Зимняя сказка

      – Скажи, а сколько у тебя было женщин? Вот, всего, понимаешь, вообще?

      – Ну-у-у… Я же их не считал, бухгалтерию не вел. Не могу вот так – сразу…

      – Ну, тогда, хоть примерно… Примерно сказать можешь?

      – Хм, а зачем тебе вдруг понадобилось… Примерно… Ну, тридцать-тридцать пять… Скорее, тридцать пять – если навскидку. Да, пожалуй… А что?

      – Да, просто так. Интересно. Выходит, тогда я – тридцать шестая…

      – А какое это имеет значение? Главное, что ты – последняя.

      – А