Svetlyi drive. Даша Матвеенко

всегда полезная привычка определивать прекрасное теперь столкнулась с прямой необходимостью. Дальше в билете стояло имя: Плетнев-Петр-Александрович.

      Я вздрогнула от боли – ужасно неудачно прикусила язык – и зажмурилась до цветных мушек перед глазами. Инстинктивно приложила руку ко лбу, а другую, с билетом, вытянула в сторону, будто удерживая равновесие. Он, видимо, понял, что со мной что-то не так, и поймал билет почти на лету, невольно сжав и мою ладонь. Я подняла к нему лицо, которое сильно постаралась сделать попроще.

      – Я очень рада вас видеть.

      Правда, мне стоило максимальных усилий выговорить сейчас что-то цензурное и членораздельное, а внезапно получилась почти любезность. Я могла бы, пожалуй, почувствовать себя молодцом, но ресурсов на это уже не хватило.

      Пока он, неловко разжав мои пальцы, расправлял билет на ветру, и маленький румянец спускался к его мочкам, которые обволакивал солнечный свет, в мою голову пытался вместиться какой-то неконтролируемый поток бегущих строчек.

      Как не быть навязчивой скотиной? Как отпустить его одного, без денег и связи, с игрушечным чемоданчиком, в этот немилосердный город? С этой боязливой оглядкой, которая лишь меня умиляет, но остальным он может показаться потенциальным пациентом больнички имени Кащенко, куда я в свое время не прошла кастинг. Неужели это чудо поедет сейчас со мной в крюковской электричке? Стоит ли рассказывать ему про мировые войны и гулаги? Как спрятать от него даты его же собственной жизни из Википедии? Стоп, то есть, мне придется ходить по дому в одежде? Во всяком случае, какое-то время… Нет, а если попытаться поменять ретро-денежки и дать ему возможность провести эти две недели самостоятельно? Можно ли цитировать ему его же письма? А как быть с литературой модерна? Он же совершенно беспомощный, в бытовом смысле он оказался почти что в чужой стране – другие люди, сильно другой язык… Хотя кого я обманываю – мне же просто не хочется его никуда отпускать. Да, передо мной человек, о котором я знаю все, что можно взять из документальных свидетельств, кроме неизданных писем, до которых не успела добраться. И вот жизнь подвезла мне расклад поинтереснее. Человек, с которым я столько раз за последние месяцы замечала то милые и смешные, то совершенно космические совпадения, и почти готова была влюбиться. Вот здесь стоило признать, что мозг, кажется, перестает вывозить и обрабатывать столько информации. Какая-то ее часть, во всяком случае, совершенно точно уже устарела. Вот прямо сейчас. Собственно, весь этот поток обернулся во мне в несколько секунд перед его ответом, я краем взгляда дотянулась до уголка его рта и поняла, что все уже случилось. Теперь было непонятно, кто из нас больше попал.

      – Право, мне, кажется, не доводилось встречать вас прежде. Или я ошибаюсь? – склонил он голову, с некоторой осторожностью глядя на меня. Такое выражение теперь совершенно неравнодушно меня опечалило и заставило подумать, как мало на самом деле в моих руках.

      – Это так, – протяжно выговорила я, готовясь к такому нелюбимому мной жанру