Грехи негодяя. Анна Рэндол

резко повернулся к ней – в руке трость, лицо же – скорее удивленное, чем сердитое. Возможно, хоть сегодня папа сумел понять, что пришел к неверным выводам относительно Клейтона. Ведь не он, а кто-то другой в ответе за преступления на фабрике.

      – Иди спать, детка, – сказал отец и похлопал ее по щеке.

      – Я иду с тобой в суд, папа. Мне необходимо увидеть Клейтона.

      Лицо отца покраснело.

      – Никуда ты не пойдешь.

      Оливия всегда слушалась отца. Так было правильнее… и безопаснее. Прошлым летом отца укусила его любимая лошадь. Несчастное животное в тот же день пристрелили.

      Но теперь-то речь шла о Клейтоне!

      – Нет, я пойду!

      Она оказалась на полу раньше, чем поняла, что произошло. Отец ударил ее по ногам тростью.

      Она стала растирать ногу. Неужели отец ударил ее? Ведь он ни разу не поднял на нее руку после того, как она вышла из школьного возраста.

      Оливия сдержалась и не расплакалась. Она должна была все объяснить отцу. Наверное, он просто чего-то не понял.

      – Папа, Клейтон невиновен. Я это знаю точно. Я должна сказать…

      Острой болью обожгло плечо. Оливия расплакалась.

      – Этот парень – преступник. Он использовал тебя и лгал тебе. Он попытался использовать тебя против меня, чтобы отобрать фабрику. Ты останешься дома. Я не позволю, чтобы твое имя связали с именем этого сукина сына.

      Он снова поднял трость, а Оливия попыталась защитить руками лицо. Но они очень уж сильно дрожали. Она собралась с силами, чтобы снова заговорить, хотя и понимала, что ничего не добьется, а отец опять ударит ее. Наверное, сейчас он ждет извинений за то, что она его разозлила.

      Физиономия отца побагровела от ярости.

      – Вернись в постель!

      Ничего, сейчас она встанет и пойдет в суд после того, как он уйдет.

      – Если я увижу тебя в суде, пожалеешь!

      Но Оливия твердо решила, что Клейтон будет не один. Судья обязательно узнает правду. Он разберется. Иначе и быть не может. Отец ошибается насчет Клейтона. И на суде правда выплывет наружу.

      С Клейтоном все будет хорошо.

      – Да, я хочу спасти царя, хочу предупредить его, – повторила Оливия.

      – Значит, ты не хочешь сказать мне правду, – констатировал Клейтон.

      – Но это правда.

      – Возможно. Но уж точно не вся.

      Неужели у нее все написано на лице? Впрочем, она никогда не умела скрывать от него свои мысли.

      – Ты появился и стал угрожать моей фабрике. Прости, но это не побуждает к откровенности.

      Телега подпрыгнула, наехав на корень дерева, и Оливия, чтобы удержаться, инстинктивно ухватился за Клейтона. Она тотчас почувствовала, как напряглось его тело. И он отодвинулся от нее, насколько это было возможно.

      – Ты постоянно мне лжешь, что-то скрываешь. Но при этом хочешь меня убедить, что фабрику надо спасти?

      Да, именно поэтому она старалась его задержать.

      – Сэм Гейнс, четырнадцатилетний парнишка из деревни, был повешен в Лондоне за кражу буханки