Улисс из Багдада. Эрик-Эмманюэль Шмитт

взрыв. Женщины в панике влетели в комнату.

      – Опять начинается!

      Мать дрожала.

      Вскочив на ноги, я высунулся в окно и вдохнул окружающий воздух.

      – Я думаю, это по крайней мере в ста метрах отсюда. Это нас не заденет. Не о чем беспокоиться, мама.

      – Ты прав, Саад! Мой сын в смертельной тоске, его невесту разорвало снарядом, город погружен в хаос, рвутся бомбы, и никто не знает, откуда они летят, каждый вечер надо напиться, чтобы заснуть, – такой шум стоит в городе, но все в порядке, мне не стоит беспокоиться!

      Нечем было ответить на ее раздражение: с тех пор как боевые действия официально завершились, ситуация становилась все хуже. Войну за территории сменила война гражданская. Понадобилось всего несколько недель, чтобы все стали врагами, – как и предчувствовал отец, Ирак без Саддама Хусейна не выздоравливал, страна по-прежнему страдала паранойей, болезнь усугубляла разруху.

      Сунниты, возглавлявшие общество во времена Саддама, противились приходу к власти шиитов, прежде бывших в меньшинстве и теперь совершенно логично продвигаемых оккупационными силами на ключевые должности. Багдад делился на зоны – шиитские, суннитские, американские, и всё вместе становилось обширной зоной неблагополучия, где пролетали пули и снаряды. Вдохновленные террористическими методами «Аль-Каиды», террористы-самоубийцы множили акции. Страх не отступал ни днем ни ночью, ибо каждое действие таило опасность: на рынке ты рисковал погибнуть от взрыва, устроенного боевиком-смертником, ехать на автобусе было опасно из-за машин, начиненных взрывчаткой, переход улицы таил риск погибнуть от шальной пули, дома в четырех стенах вас тоже мог настигнуть снаряд.

      Поглощенный своим горем, я не стремился вникать в конфликты. Я не выходил на улицу, так как занятия были приостановлены, я избегал кафе «Отрада», мои мысли кружили в смятении, и твердо ощущалось только одно: действовать бесполезно, надо продолжать пассивно ждать.

      Однажды, приступив к утреннему омовению, я заметил на ступне три темные точки.

      – Это бородавки, сын.

      – У меня их никогда не было!

      – Бородавки часто возникают тогда, когда кого-нибудь проводишь в землю.

      – От гробов? От трупов?

      – Нет.

      – Как бы то ни было, но я никого не провожал в землю…

      – Эмоциональный шок, сынок. Я прибег к метафоре, чтобы подсказать тебе, что бородавки рождаются от огорчений.

      – Понял! Значит, у меня травма, да?

      – Бородавки – это цветы, которыми прорастает на коже человека измученная душа.

      Он взял мою ногу, поправил очки и осмотрел три пятна в форме лютика.

      – Есть два способа их уничтожить: либо втирать настой лимона на белом уксусе, либо дать им имя.

      – Я выбираю первый рецепт. Не понимаю, как можно звать бородавки по имени…

      – Однако такое средство тоже действует. У меня был друг, который маялся со своей бородавкой десять лет подряд, – бородавка была прочная, цепкая, упорная, ни соскребание, ни настои не могли ее извести. Однажды