Жнецы Страданий. Алёна Харитонова

пойдешь в южное крыло, в покойчики для обозников.

      Девушка опять вскинула глаза на наставника:

      – Убирать?

      Он направился прочь, но все же у двери, не оборачиваясь, ответил:

      – К тебе мать приехала.

      И вышел.

      Лесана так и осталась сидеть с лежащей на коленях черной рубахой. Мама…

      Послушница лихорадочно сдергивала с себя ученическое платье и облачалась в новую одежу. Мама!

      Кинулась к сундуку, достала оттуда гребешок и торопливо причесалась, хотя чего уж там чесать. И тут запоздалая мысль прострелила до пяток: как она выйдет к матери без косы и в мужских портах? А если Мирута тоже приехал?

      Горячий стыд затопил сердце. Как долго она ждала! В ее первое ученическое лето мать не приехала – стояла самая страда, а потом началась распутица. Зимой же не путешествовали; с купеческим обозом, который охраняет ратник, дорого, одному – опасно.

      А вот нынешней осенью вырвалась. И Лесана помчалась прочь из комнатушки, ставшей вдруг тесной.

      Мама!

      Девушка летела, не разбирая дороги.

      – Ишь ты!

      Наткнулась на Фебра, как на каменную стену.

      – Куда несешься, соплюха? Да тебе одежу новую выдали? Нешто всех дур пересчитала?

      – Ко мне мама приехала! – пропела Лесана, повисая на шее у парня.

      Никогда бы такого не сделала. Фебр был из старших учеников Клесха, очень похожий на наставника. К тому же он до сих пор помнил, как она год назад обещала его взгреть за насмешку над Айлишей. Но нынче… нынче мир был прекрасен! А молодой ратник так опешил от неожиданного порыва девушки, что не нашел, чего сказать. Она же полетела дальше.

      Лесана ворвалась в покойчик для постояльцев, сияя как медная бляха.

      – Мама! – И повисла на шее у ахнувшей родительницы.

      – Деточка! – только и смогла вымолвить старшая Остриковна. – Да что же это?..

      Мать растерянно разглядывала дочь, не узнавая, не понимая… Короткие волосы делали девушку похожей на парня, мягкого тела – как не бывало, грудь, и ту не видать, да еще и в портах… И личико-то совсем худое, едва не с кулачок. А уж вытянулась-то как, на голову выше стала!

      Женщина уткнулась в плечо столь изменившегося дитя и заплакала.

      Лесана смотрела на трясущиеся плечи, на сползший платок, на непривычно густую седину в волосах и… молчала. Только гладила подрагивающий затылок матери и повторяла:

      – Ну что ты, что ты…

      А сама глядела на себя материными глазами и ужасалась. В Цитадели не было зеркал, Лесане негде было полюбоваться собой, разве на отражение в воде где-нибудь в мыльне. Но она не любовалась – уставали послушники так, что сил хватало только помыться и добрести до лавки.

      Наука давалась с трудом. И если с чтением девушкам помогал Тамир, оказавшийся терпеливым наставником, то со счетом не мог помочь даже он. Айлиша-то все схватывала на лету (да и как не схватишь, когда с такой любовью и лаской учат), а вот Лесане сложение, вычитание давалось с трудом. Она шевелила губами, перебирала пальцы и палочки, лежащие на столе,