Три эссе на одну тему. Алексей Борисов

не знала, что делать. Ладони незнакомца были ледяными, холодными. Александра пощупала лоб – у Ала был жар. Она втащила его на диван, раздела и накрыла одеялом. Метнулась на кухню, навела в чашке не очень горячий чай с малиновым вареньем. Не открывая глаз, незнакомец попил из рук и уснул.

      Всё походило на жутчайшую простуду.

      Александра смотрела, как спит незнакомец, и начала перебирать свои лекарства, которые хранила в ящике стола. Собака сидела напротив, непонимающе смотря то на лежащего гостя, то на приготовления хозяйки.

      – Олететрин… – бормотала она. – Старенький, просроченный полгода. Всё равно, сгодится… Горчица. Горчичники. Йод. Корвалол. Бинт. – Перечисляла она. – Варенье на кухне и… мёд…

      Она смотрела на гостя и как будто была благодарна, что ей есть о ком заботиться, хотя теперь уже некому заботиться о ней. Она была даже не против, что кто-то занял её старческую постель. Себе она постелет в кресле – мало ли у неё одеял…

      Незнакомец проспал день и ночь. Утром уже через сутки Ал кашлянул. Старушка открыла глаза. Ал потянулся в кровати. И утро началось. Собака лежала под дверью, ждала.

      Лекарства оказались не нужны, Ал просто сильно устал и за сутки восстановился.

      – Умоешься?.. – спросила Ала Александра.

      – Что?.. – переспросил он, снова погружаясь в почти забытый им язык.

      – Утро… Умыться надо… – добавив подходящий жест, произнесла хозяйка.

      Санузел в квартирке был совмещённым, напольный кафель потёрт, рисунок на нём кое-где не читался, на стене отвалились два плитки. Душ – старый, с лейкой наверху. Водопровод во всём доме тоже не радовал. Когда соседи умывались, то с открытием крана сначала тряслись в доме трубы, как будто стрелял пулемёт. Всему виной, конечно, были прокладки в старых кран-буксах.

      Все всё экономили. И обмылки Филипповна не выбрасывала, а собирала, потом размочив, прессовала в старой ручной выжималке для сока. Получался круглый, как шайба, и пестрый новый кусок банного мыла.

      И везде у неё, несмотря ни на что, и даже на бедность, чувствовался порядок. И щетка зубная её стояла в чистом стакане, и блестел унитаз, а над ним на полке стоял новый баллон аэрозоля для воздуха – дорогой по пенсионным меркам.

      Ал умылся и сделал дела.

      На кухне его заждалась чашка чая с баранками, сыром и мёдом. Смешно подсев на стул, он посмотрел на хозяйку.

      – Ешь!.. – произнесла она, смотря на него, как на ребенка.

      Ал ел. Филипповна тоже тихонько хлебала свой чай, щипая по кусочку от калорийной булки.

      – Откуда ты взялся, такой маленький? – наконец-то спросила она.

      Ал задумался, как бы ответить. Он выдохнул и произнёс:

      – С другого конца галактики.

      Филипповну ответ не поразил:

      – С другого конца… – она повторила задумчиво.

      – Прямую дорогу сюда заслоняет сам «Млечный путь». Звёзд – миллионы их не облететь.

      – Не облететь?.. – повторила женщина.

      – Да. Маневрировать сложно. Почти невозможно. Отсюда и парадокс, что пролететь