Весеннее пробуждение. Т. Дж. Браун

Ровена невольно рассмеялась.

      – Чудесно! – сказала она. – Мы пойдем к алтарю все вместе! Конечно, надо еще спросить Себастьяна, но мне кажется, он не станет возражать.

      Колин с чувством сжал ее руку:

      – Спасибо, Ровена! По времени подходит просто изумительно. И, что самое замечательное, свадьба готовится с размахом, так что мама не будет чувствовать себя обделенной.

      На радостях Элейн, идущая между ними, исполнила джигу:

      – Нет, самое замечательное то, что мама на время забудет обо мне. Ха! – Она взяла под руки Колина и Ровену. – Давайте скорее позвоним Аннализе и обрадуем ее хорошими новостями. Пусть тоже приезжает – будем вместе составлять планы!

      Из зимнего сада, где как раз накрывали к полуденному чаю, донесся крик и звон разбившейся чашки.

      – Прощай очередная горничная, – отметила Элейн. – Матушка терпеть не может, когда бьют фарфор.

      Но тут в воздухе повис тонкий вой, от которого у Ровены упало сердце. Все трое ускорили шаг, влетели через открытые настежь двери в зимний сад и, как один, пораженно замерли при виде представшей сцены.

      Ровена с трудом верила своим глазам. Всегда хладнокровная, суровая и невозмутимая, тетя Шарлотта безвольно висела в объятиях мужа, а из ее открытого рта вырывались нечленораздельные причитания.

      Заметив молодых людей на пороге, графиня укоризненно вскинула руку.

      – Глупый мальчишка! – закричала она сыну. – Глупый, глупый мальчишка!

      В комнату вбежала Гортензия, личная камеристка тети Шарлотты, и бережно подхватила графиню под локоть.

      – Отведите госпожу наверх, – приказал дядя Конрад. – Я скоро зайду ее проведать. Если потребуется, накапайте немного настойки опия.

      – Не поможет, ничто не поможет, – рыдала леди Саммерсет, пока камеристка чуть ли не силой выводила ее из зимнего сада.

      Неведомо откуда возникла потрясенная служанка и принялась убирать с красных плиток пола осколки.

      Ровена чувствовала, как рядом дрожит Элейн, Колин побелел как полотно. Они еще никогда не видели, чтобы графиня Саммерсет потеряла самообладание. Ни разу.

      – Это из-за моей свадьбы? – встревоженно спросил Колин.

      Дядя Конрад покачал головой, и Ровена заметила, что на его лбу блестят капельки пота.

      – Нет. Я сообщил твоей матери кое-какие новости, но не думал, что она так тяжело их воспримет. Даже не подозревал.

      Голос графа прервался, и Элейн ринулась к отцу:

      – Что случилось?

      Только сейчас Ровена заметила, что лорд сжимает в кулаке скомканный лист бумаги. Девушка не отрываясь смотрела на белый краешек в его руке, пытаясь угадать страшные новости, которые довели тетю до истерики и отпечатались на лице дяди суровой покорностью судьбе.

      Граф Саммерсет разжал кулак и тоже посмотрел на бумагу:

      – Мы только что объявили войну Германии.

      Ровена вытянулась, Элейн потрясенно охнула. Колин застыл, как статуя.

      Даже служанка, на коленях собиравшая осколки чашки, замерла и подняла голову.

      – Зачем