Ева Люция. Даниил Андреевич Данильсон

и не чувствует. Я не смогу остановить ее. Никто не сможет. – зал затих, казалось люди даже перестали дышать и двигаться. Сотни людей здесь, миллионы по ту сторону экрана, сосредоточили свое внимание на мне, не веря в мои слова, не желая их понять и осознать главное – с Кармой нельзя договориться. Выждав несколько мгновений в этой давящей тишине, я посмотрела на Сьюзан, отвечающую мне слабой, неестественной и растерянной улыбкой, подняла руку и, сжав кулак перед своим лицом, сказала, – “Я её уничтожу.”

      *****

      Крупные капли дождя замолотили по земле, смешиваясь с пылью и пеплом, смывая кровь с улиц. Машина парила над грязными потоками воды, на огромной скорости пролетая дом за домом, улицу за улицей, пока не остановилась перед зданием штаба. Цин вышел раньше меня и открыл передо мной дверь, вытянувшись рядом по стойке смирно. Щелкнул, разворачиваясь, зонт, который он держал в руке. Я опустила ногу вниз, вода в луже сначала отступила от моей ноги, но затем прилила вновь, мигом просочившись сквозь швы и твердую кожу военных ботинок. Мне захотелось пройтись босиком, чтобы почувствовать прохладу всей ступней. Цин не двигался и смотрел куда-то вдаль пустыми глазами, его щека слегка подрагивала, все мышцы были напряжены. Мне казалось, он вскрикнет, если я обращусь к нему сейчас.

      Я вышла из машины и, жестом приказав полковнику остаться на месте, встала под теплые струи воды, лившиеся с неба бесконечным потоком. Капли падали на лоб, веки и губы, одна за одной стекая по лицу. Я опустила голову вниз и посмотрела на свои руки. Шум дождя, мокрая одежда, само небо невыносимо сильно давили на плечи. Потерев пальцы друг от друга, я надеялась избавиться от чувства онемения, но оно никак не проходило. Вкус железа на языке, першение в горле, ощущение грязи по всей коже.

      Я хочу чувствовать что-то ещё, кроме вины.

      – Когда ты закрываешь глаза, реальность никуда не уходит. – Голос, который я хотела бы слышать меньше всего. Стряхнув капли и потерев ладонями лицо, разгоняя кровь, я открыла глаза и посмотрела на него. Генерал Чой сидел на скамейке рядом со входом, с зажжённой сигаретой в руке. Его голос был холоден, а взгляд сухих, спокойных глаз упёрт в меня.

      Старик явно не простил меня за то, что провёл трое суток в карцере, пока восточный блок не попросил его освобождения. Хотя правильнее было бы сказать, настоял в ультимативной форме. Генеральский китель был накинут на всё ещё широкие плечи, которые, казалось, не тронул возраст. Я не отводила взгляд и не закрывала глаза, даже когда капли дождя падали в непосредственной близости. Ун Чен Чой хмыкнул и затушив сигарету, поднялся.

      – Так будет всегда. Оно не пройдёт. – Бросил он через плечо, перед тем, как зашёл в здание.

      Постояв немного под дождем, тщетно надеясь, что вода смоет с меня хотя бы часть этого неприятного чувства, я шагнула вперед. Время собирать камни.

      Штаб готовил план обороны Хон-Чхона несколько недель на основе тех данных, что я передала. По плану генерала силы союзников должны были блокировать мирными путями продвижение инфраструктуры Союза