Неповторимый мой цветочек. Анатолий Зарецкий

ли обойти дом? – бросился ко мне кто-то из взрослых. Пришлось обходить.

      Я уже вышел на улицу, когда передо мной и возникли те ребята:

      – Ты кто такой?! – подлетел ко мне крепыш, явно старше меня, – Ты, что делаешь на нашей улице?! – пугая, замахнулся он.

      Еще двое, по виду моих ровесников, с угрожающим видом подскочили справа и слева. В моей жизни ничего подобного еще не было, а потому поначалу даже не почувствовал опасности. Но, на всякий случай сделал шаг назад. Ребята остановились.

      – Я Толик. Я здесь живу, – совсем не испугавшись, ответил им.

      – Что врешь?! Мы своих знаем. Говори, где живешь?! – снова замахнулся крепыш.

      – Сказал же, на этой улице. В зоне, где немцы живут, – ответил ему.

      Ребята переглянулись.

      – Так ты что, с немцами живешь? – недобро ухмыльнувшись, спросил один из них.

      – Ну, да. Они пленные, – начал, было, я.

      – Ах, ты, гад! Фашист недобитый! – не дослушав, вдруг взвился вожак, грозно сжав кулаки.

      – Дай ему в ухо, Тимоха, чтоб больше не ходил по нашей улице, – подсказал тот, что спрашивал. Второй из свиты незаметно исчез.

      Тимоха размахнулся, и я понял – теперь точно ударит и метит прямо в ухо. Инстинктивно уклонился и сразу почувствовал, что падаю спиной через какой-то предмет. Больно ударившись локтем о землю, тут же вскочил на ноги. Предметом оказался исчезнувший, прилегший позади меня. Теперь он оказался между мной и нападающими и пытался вскочить. Не дав негодяю подняться, обеими руками толкнул "предмет" прямо под ноги Тимохе и его дружку.

      И все же убежать не удалось. Меня настигли прямо у проходной, где пришлось остановиться у закрытой “вертушки”. От расправы спас выскочивший охранник, но несколько фингалов все же заработал.

      – Эх, Толик. Это я виноват, – запричитал гер Бехтлов, к которому попал раньше, чем домой, – Мне надо было научить тебя бить своих врагов.

      – А кто такой фашист? – первым делом спросил своего наставника, ведь до сих пор в лагере военнопленных никто никогда не произносил этого слова. Во всяком случае, впервые я его услышал от своих врагов, да еще по отношению к себе.

      – Почему ты спросил об этом? – удивился гер Бехтлов.

      – Меня так назвали те мальчишки и даже побили за это, – объяснил ему.

      – Те мальчишки дураки. Ты не фашист, Толик. Даже я не фашист, хотя и воевал, – негодовал гер Бехтлов, – Дэм криг даз эндэ. Дэм фашизмус даз эндэ, – сердито завершил он.

      С того самого дня и до болезни мой наставник ежедневно по два-три часа учил меня рукопашному бою.

      И вот они передо мной – трое моих обидчиков. Но, как и при первой встрече, страха нет. Зато есть твердое желание постоять за себя, а главное – уверенность в своих силах и в своей правоте.

      – Я не фашист. Мой отец воевал. Эта улица моя. Я здесь живу, – показал им на лестницу.

      – Дай ему в ухо, Тимоха, чтобы не врал, – подсказал все тот же из сопровождения.

      Второй снова исчез. Но, я уже знал, где его искать.

      Тимоха размахнулся, но ударить не успел – мои тренированные кулаки ухитрились дважды пройтись по его физиономии.