Летят Лебеди. Том 2. Без вести погибшие. Геннадий Анатольевич Веретельников

в лесу были пополнены (переполнены) взрывчаткой со складов этого чудесного города, которую фашисты в 1944 году уже планировали применить в Париже, взрывая дворцы и заводы. Но вместо этого на воздух взлетали колонны техники, самолёты на аэродромах и много чего ещё.

      Крах фашизма близился, поэтому рейды Аррмада были ещё более дерзкими. Апофеозом было пленение союзного немцам генерала и личная его доставка, вместе со всеми документами Де Голлю.

      Орден Почетного Легиона, Орден освобождения, Военный Крест, Крест Бойца, медаль Сопротивления, вот какие награды, не считая ремня с подписью Де Голля, который он так и не обменял ни на одну награду, были на груди у Мишеля Аррмада, когда он стоял 29 августа 1944 года и слушал речь генерала Де Голля, а немецкий снайпер выстрелил (все это происходило недалеко от отеля «Hotel de Crillon») в выступающего, но промазал и был уничтожен охраной Сопротивления.

      Генерал Шарль Де Голль, символ Сопротивления и Франции, спокойно договорил свою речь и покинул трибуну, встав в середину колонны и пройдя маршем Победы по центральным улицам Парижа.

      … Это было потом, а сейчас перед нами стоял просто Арман, который смотрел своим зорким оком на нашу группу, которая сбежала из фашистского концлагеря, и собиралась помочь Сопротивлению тем, чем могла. Но выглядели мы как доходяги, мешанные с дистрофиками, потому нас решили сначала откормить.

      Мы сели пить чай с самыми вкусными в мире эклерами, таки Франция, где Арман рассказал интересную историю о начале войны. Валентина – медсестра из Севастополя, сразу же попросилась на работу в госпиталь, который находился высоко в горах, поэтому наши пути с ней на какое-то время разошлись.

      Было разное тогда, но без смешного тоже не обходилось. Был у них старожил, которого призвали в армию ещё в 1939 году. Тогда везде боролись с симулянтами, ну и признавали годными к воинской службе всех подряд. В их полк попали две такие жертвы поголовной мобилизации. Один был, как человек, у которого жизнь – сон, ну или просто человек, лишенный памяти. Он никак не мог запомнить знаки различия офицеров. Ротный нашел выход – написал ему шпаргалку, в ней нарисовали петлицы, и большими печатными буквами написали, какому званию они соответствуют. Погонов тогда ещё не было. И вот этот боец, благодаря шпаргалке, мог быть даже дневальным. И вот однажды в полк прибыл проверяющий из штаба дивизии.

      Закон жанра – этот бедолага был дневальным. Он увидел офицера (высшего офицера, комбрига[65]) скомандовал, как написано в шпаргалке:

      – Рота, смирно! – подошел к начальству и после слова: «Товарищ…», заглянул в свою шпаргалку, чтобы назвать правильно звание офицера, повернулся к начальству спиной, окончил: «Рота! Вольно! У нас таких тута не водится».

      На следующий день его комиссовали по умственной отсталости!

      Арман первым заразительно засмеялся, ну а мы не смеялись так с самого начала войны, смеялись так, что у нас животы болели ещё несколько часов. С этим смехом и вышло всё наше напряжение, которое скапливалось у

65

Комбриг – аналог полковника